Золотой век. Книга 2. Империя

– Куриос… столько же, сколько нас, с тысячей лучников и примерно тысячей лошадей.

Кимон сглотнул. Разведчиков учили определять такие вещи на глаз. Однако, если этот человек прав, вероятно, наилучший выход – вернуться к кораблям, снарядить в бой гребцов и остальных гоплитов. Если, конечно, это не отвлекающий маневр. Пока остальные ждали, Кимон дал себе время обдумать ситуацию. Если он оставит корабли без защиты, то будет крайне уязвим: десяток персидских военных кораблей смогут, отойдя от побережья, вырвать сердце Союза.

Кимон чувствовал, что на него устремлено множество глаз, и старался сохранять строгое лицо, пока думал. Все ждали от него готового ответа, им нужно знать, что делать. Эта тяжкая ноша была хорошо знакома его отцу, жизнь которого закончилась бесславной гибелью и позором.

Идти вперед или повернуть назад? Чего проще. Решайся! Тем не менее Кимон чувствовал, что сердце у него колотится, а дыхание стало частым и поверхностным. Он кивнул ближайшему к нему человеку и вспомнил: «Данаос из Аргоса. Никогда не жалуется. Отличный парень».

– Наварх? – обратился к нему аргосский стратег.

– Вперед! – ответил Кимон, и это было правильно; его окатило волной облегчения. – Я пришел сюда сразиться с персидским войском, и мы его нашли. Вышлите вперед новых разведчиков.

* * *

– Ты имеешь хотя бы малейшее представление о том, что сделал твой сын?! – прокричал Перикл. – С моим именем в этом городе?

Его бывшая жена была бледна и встревожена. Еще бы! Ко всему прочему он еще и находился в старом городском доме отца в центре города. Когда-то, до развода, Перикл называл это место своим домом. Куда ни глянь, здесь всюду таились воспоминания, которые отправляли его мысли в прошлые, более счастливые времена.

Перикл явился сюда, будто вторгся на чужую территорию, отпихнул с дороги открывшего дверь слугу, кликнул Фетиду и Ксантиппа, чтобы вышли к нему. Ни одного из его сыновей дома не оказалось. И наверное, к лучшему, так как Перикл был готов задушить старшего.

– Он и твой сын тоже, Перикл, – холодно ответила Фетида. – И нет, я не знаю, что ты имеешь в виду и почему явился сюда. Это мой дом, не твой! Ты не имеешь права врываться в него. Мне позвать на помощь? Как это скажется на твоем драгоценном имени, если я так сделаю? Или ты сядешь и перестанешь скалить зубы, как холощеный пес?

Угрозы, что Фетида высунется в окно и начнет вопить о помощи, хватило, чтобы немного остудить гнев Перикла. Обидное сравнение он проигнорировал. Фетида умела отпускать колкие замечания, сыпала ими то тут, то там, словно вонзала в него осиные жала, когда они ругались. Раны несмертельные, но как их нанести, она знала. Перикл сел в прихожей у двери, ему вдруг расхотелось заходить дальше в этот дом, который он когда-то так любил.

– Ксантипп под мое имя взял в долг талант серебра. Целый талант! Полагаю, я так ничего и не узнал бы, если бы он не отправился в эту глупую экспедицию со своими приятелями. Первый день квартала прошел три дня назад, Ксантиппа тут нет, и, разумеется, ростовщик явился ко мне.

Фетида пожала плечами, хотя лицо ее покраснело. Перикл не был уверен, известно ли ей обо всем этом, но она вскинула подбородок, готовая защищать сына в любом случае.

– И что такого? – с вызовом спросила она. – Ты давал нам столько денег, что едва хватало на жизнь, Перикл. Вероятно, Ксан захотел получить часть своего наследства заранее.

Перикл моргнул, ужаснувшись:

– Фетида, он украл талант серебра, использовав мое имя! Я мог бы приказать, чтобы стража взяла его под арест, и отправить на суд, когда он вернется. Вообще, я так и сделаю! Да, именно так я и поступлю. Если бы на его месте оказался кто-нибудь другой, а не мой сын, это и случилось бы. Почему я должен спрашивать с Ксантиппа меньше, чем с других? Ему дадут шанс вернуть деньги, а если он не сможет, то будет сидеть в камере в совете, пока не выплатит долг. Или его подвергнут изгнанию, как моего отца.

– Ксантиппу восемнадцать, Перикл, и он твой первый сын. Ты не посмеешь.

– Не посмею? Ему нужно преподать урок, прежде чем он разрушит мою репутацию в этом городе. Нет, я думаю, что поступить так – правильно. Если я сам предъявлю ему обвинение, все поймут, что я к этому непричастен. К тому же его оторвут от друзей. Видела бы ты их в собрании! Задиристые петухи во главе с этим проклятым Толмидом…

– Довольно! Хватит болтать! – рявкнула Фетида. – Ты прекрасно знаешь, что не выдвинешь обвинений против собственного сына.

– Это мой долг, – ответил Перикл.

Фетида побледнела, услышав, каким тоном это было сказано, и поняв, что он не шутит.