Золотые миры

Я ехала по пальмовой аллее
На быстром, словно конь, велосипеде.
Мне дул в лицо солёный ветер с моря
И солнце жгло меня своим лучом.
Там, как всегда, какой-то резвый мальчик
Учился ездить на велосипеде,
И падал, не умея руль держать.
И бегала за ним толпа мальчишек,
Придерживая за седло.
Когда-то по узорной тени листьев
И я здесь так же начинала ездить
Там, где теперь несусь легко и смело,
Одной рукой придерживая руль.
…На пляже вырос длинный ряд кабинок.
Едва шуршало ласковое море,
И раздавались радостные крики,
И громкий смех, и звонкие слова.
Я повернула влево, где дорога
Была покрыта пылью и камнями.
Дома теснились, как грибы. И дети
Играли на пустынной мостовой.
И толстая, босая итальянка
На куст колючек вешала бельё.
Я въехала на ровную дорогу
И быстро заскользила по асфальту.
С небес безоблачных жгло солнце,
И раскаляло камни мостовой.
По главным улицам я ехала одна,
Лишь в угловых кафе и шумных барах,
На ровном тротуаре, под навесом,
Сидела публика у маленьких столов
С бокалом ледяного пива.
А у дверей высокого костёла
Шумела пёстрая, воскресная толпа.
Мелькали канотье, пестрели банты
И голубые шапки офицеров,
И яркие костюмы хрупких женщин,
И белизна открытых рук и плеч.
Я быстро ехала на треугольник,
Где гордо к нему устремлялись пальмы
И где вокруг извозчики лениво
Под козлами дремали на жаре.
Не встретив там того, кого искала,
Я снова быстро повернула к морю.
Завешены витрины магазинов,
На тротуарах не было прохожих,
Пыхтя, не ползали автомобили,
Навстречу никого не попадалось,
И улицы, напуганные зноем,
Так были странно глухи и пустынны,
Пустынны — как душа моя пустынна.
Способная вместить в себя стихии,
И жгучесть солнца, и дыханье ветра,
И шорох моря, и напевы слов, —
Как та душа, которая преступно
Не сберегла случайного богатства.

26/ V, 1924

«Всё бежим — и не убегаем…»

Всё бежим — и не убегаем,
Будто белка в колесе.
Отчего — и сама не знаю —
Вдруг мне вспомнилось Туапсе.

Вечер. Берег мокрый и низкий.

И в душе бессильная месть.
Миноносец из Новороссийска
Нам принёс роковую весть.

И ушли мы — но не укрылись,

И к концу четвёртой весны —
В безнадёжном тупом бессилье
Снова ждём могучей волны.

Среди белых шоссе Бизерты

Слишком тихих дней и не счесть.
Вдруг принёс роковую весть
Из Парижа листок газеты…

30/ V, 1924

Баллада о двадцатом годе

I. «Стучали колёса…»