Золушка

Крестная мать Золушки взяла обыкновенный столовый нож, надрезала тыкву и вычистила ее изнутри. А потом достала волшебную палочку и ударила по тыкве, и тыква в мгновение ока превратилась в золотую карету, да такую, что и самому королю было бы не стыдно прокатиться в ней.

– А теперь подай мне мышеловку, ту, что стоит у камина, – приказала волшебница.

В мышеловке оказалось шесть живых мышей. Крестная велела Золушке приоткрыть дверку мышеловки. Мыши по одной выскакивали на свободу, волшебница касалась их своей палочкой, и они тут же превращались в лошадей, так что вскоре был готов экипаж с шестеркой резвых скакунов серой мышиной масти в белых яблоках.

– Из чего бы сделать кучера? – задумалась волшебница.

– Сегодня утром на кухне в крысоловку попалась большая усатая крыса, ни дать ни взять усатый кучер, – вспомнила Золушка.

– Неси сюда крысоловку, – сказала крестная.

Золушка сходила на кухню и принесла крысоловку с крысой.

– Ну что ж, – согласилась волшебница, – действительно, из нее получится прекрасный кучер.

Она превратила серую крысу в толстого кучера в кафтане, подбитом крысиным мехом, и он сразу же уселся на козлы, взял в руки вожжи и был готов ехать хоть на край света.

Она превратила серую крысу в толстого кучера в кафтане, подбитом крысиным мехом, и он сразу же уселся на козлы, взял в руки вожжи и был готов ехать хоть на край света.

– А теперь, – сказала крестная, – ступай в сад. Там под ведром прячутся шесть зеленых ящериц. Принеси их мне.

Золушка вышла в сад, подняла ведро и увидела ящериц. Они хотели убежать, но Золушка ловко подставила ведро и ящерицы оказались в ведре.

Как только Золушка принесла ящериц волшебнице, она превратила их в расторопных лакеев в зеленых ливреях, расшитых золотыми и серебряными галунами.

Они хорошо знали свои обязанности и без лишних слов заняли места на запятках и возле кучера.

– Вот тебе и карета, чтобы ехать на бал в королевский дворец, – сказала Золушке крестная.

– Да… Но… Но как же я явилюсь на бал в таких лохмотьях? – смущенно ответила Золушка, показывая на свое платье.

– А ведь в самом деле, – спохватилась волшебница.

Она снова взяла свою волшебную палочку, дотронулась ею до лохмотьев, испачканных золою, и они превратились в великолепное платье из тончайшего шелка и золотой парчи, расшитое мелкими драгоценными камнями.

Из обыкновенных зеленых горошин волшебница сделала серьги с изумрудами, а связку мелких стручков перца превратила в ожерелье, сиявшее яхонтами и сапфирами.

А потом она достала из своей сумочки две изящные хрустальные туфельки необычайной красоты и подала их Золушке. Туфельки пришлись девушке как раз по ноге, они мелодично позванивали при каждом ее шаге.

– Ну что ж, – крестная осталась довольна своей работой, – теперь ты не просто постоишь у порога, танцевать-то ты, надеюсь, умеешь?

– Да, тетушка, – ответила сияющая от счастья Золушка, обняла крестную и села в карету.

– Только запомни вот что, – напоследок предупредила волшебница, – на балу ты можешь танцевать и веселиться от всей души, но только до половины двенадцатого. Потому что ровно в полночь, как только на башне королевского дворца пробьют часы, твой наряд снова превратится в лохмотья, испачканные золой, а карета опять станет пустой тыквой, а ведь тебе еще нужно успеть возвратиться домой.

Золушка пообещала не забыть о том, что ей сказала крестная, и ровно в половине двенадцатого уехать с бала, как бы весело там ни было.

Кучер взмахнул своим кнутом, и лошади помчали карету с Золушкой к королевскому дворцу.

Бал был в полном разгаре. Музыканты старались изо всех сил, дамы и кавалеры уже протанцевали чопорный менуэт и готовились к контрдансу, танцу куда более увлекательному, во время которого можно даже переговариваться друг с другом. Всех занимала одна и та же мысль: с кем в паре будет танцевать молодой принц?

И тут дворецкий доложил, что прибыла неизвестная принцесса необычайной красоты и в золотой карете.

Принц сам вышел встречать ее. А когда он увидел Золушку, то застыл на месте, пораженный ее невероятной красотой. Придя в себя, он тут же взял таинственную незнакомку под руку и привел ее в зал.

Все гости изумленно замерли, даже музыканты забыли свои скрипки и флейты, и музыка умолкла – но всего лишь на мгновение, музыканты быстро опомнились под взглядом капельмейстера и заиграли еще лучше и веселее, чем до этого.

И вдруг среди восхищенного перешептывания придворных дам кто-то из молодых кавалеров громко воскликнул:

– Ах, боже мой, какая красавица!

И стареющий король, повидавший на своем долгом веку множество прелестниц, как и все французские короли, считавшийся большим знатоком женской красоты, сказал своей, тоже уже не молодой королеве:

– Не припомню такой красавицы при нашем дворе.