Золушка Forewer

После бутербродов я почитал, а когда мы стали подъезжать к Сущево, вышел в проход. Там стоянка была около десяти минут. Можно было воспользоваться возможностью прогуляться по перрону и глотнуть немного свежего воздуха. Кроме меня на перрон вышло еще несколько человек, в основном, мужчины и несколько женщин, которые тут же защелкали зажигалками, чтобы жадно выкурить парочку сигарет.

По перрону шествовала бабулька довольно жалкого вида. Она просила милостыню. На ее морщинистом лице была написана такая тоска, что я не выдержал, хотя я, обычно, никому не подаю, принцип у меня такой по жизни, а тут рука сама потянулась в карман. Полусотенная бумажка перекочевала к бабульке, та прошептала мне что-то типа «СпасиГосподиСынок» и, приняв подаяние, как должное, пошла дальше. Она явно нацелилась на довольно упитанного мужчину в хорошем спортивном костюме.

Мужчина лет сорока с широкомордой внешностью, одетый в довольно приличный костюм, дорогой, скорее всего, воронинский (этот модельер до сих пор популярен у некоторых типов на Украине), понял, что ему никуда не деться. Вытащил портмоне, стал в нем рыться, при этом неприятно морщился. Как только подошла бабулька, он сказал достаточно отчетливо:

— Бабушка, у меня только гривны остались, возьмете?

— Это какие такие грины?

— Украинские деньги, бабушка, — терпеливо объяснял мужчина.

— Так ты, сынок, с Украины? — и бабулька сокрушенно закивала головой.

— Ну да, бабушка, с Украины.

— Бедненький. Тяжело там вам. Бедные вы… Погоди-ка…

И бабулька вытащила из сумки большое красное яблоко, протерла его рукавом и протянула мужчине.

— Бери, сынок, бери…

— Да вы что, бабушка? Посмотрите на меня, разве похоже, что я плохо живу или голодаю?

— От подарка убогой не отказывайся, сынок…

Мужчина оторопело, открыв рот, смотрел вослед бабушке, которая, покачивая головой, громко шептала: бедненький, на Украине… как же ж они там живуть? Бедненький… В его руках краснело, как горячее сердце, большое спелое яблоко.

Было намного позже десяти вечера, наверное, близко к одиннадцати. В это время я обычно не сплю, но в поезде — совсем другое дело. В поезде приходится спать в два раза больше, чем в нормальной обстановке, в смысле, не в поездке. Я уже устроился спать, даже свет выключил. Тут дверь купе со скрипом распахнулось и в нее засунулась счастливая физиономия пресловутого Феофана Леонидовича, который отправился за запахом женщины.

— Я вас побеспокою, нет, нет, вставать не надо, вы только голову подберите поглубже, мало ли что…

Он все что-то жевал. Я предпочел-таки убрать голову в самое защищенное место. И тут случилось чудо. Наверное, запах женщины действует омолаживающее. Потому что попутчик-снабженец, который в моем присутствии постоянно задыхался, сейчас, как молодой силач, легонько стягивал с полок совершенно неподъемные сумки. Он выбросил одна сумку за двери, а вторую подхватил сам.

— Я сейчас вернусь, — заговорщицким тоном сообщил он. — Иду, дорогуша… — прошептал он за пределы купе.

Конечно, меня разбирало любопытство, что это за дорогуша, но, как человек интеллигентный, я не собирался переться в проход, обойдется.

Через минуты три-четыре дверь открылась, сосед с прежним энтузиазмом выволок в проход последние сумки, так что теперь он остался обладателем только одного чемодана. Остальное все перекочевало в какое-то смежное купе.

— Готово, — заявил он, подмигнув для чего-то. — Скоро таможня, а я уже готов. Пару минут и я на месте.

Не знаю, почему это люди так боятся таможни? Я всегда проходил таможни без проблем. Анекдот даже прочитал: «Чем больше узнаю таможенников, тем больше нравятся гаишники». Не понимаю. Если с документами все в порядке — к тебе не смогут придраться. Даже если захотят — не смогут. Главное — вести себя спокойно и корректно. А вот мой сосед вел себя не просто нервно, а супернервно.

Понимаю, почему к нему все таможенники и пограничники относились с таким недоверием. Впрочем, в его судьбе таможенной женское участие оказалось как нельзя кстати. Счастливо миновав обе таможни, я заснул — уже на белорусской территории.

Утро началось в часов около полседьмого утра, мы должны были подъезжать к Жлобину, если не опаздывали. Тут в купе засунулось помятое и заспанное лицо проводницы.

— У вас мухи есть? — лениво поинтересовалось лицо.

Мухи были. Благодаря попутчику, который периодически куда-то сновал всю ночь, мухи в купе набились дружной толпой и сильно мешали спать. Я накрылся простыней с головой и только так смог как-то заснуть под самое утро. Высунув нос из-под простыни я вежливо сообщил лицу:

— Угу…