Золушка Forewer

— Вы один? — продолжал аккуратно интересоваться новый попутчик.

— Нет, есть еще один интересный молдаванчик, только он вышел, — почему-то разоткровенничался я.

— Вот как? А я надеялся занять нижнюю полку.

— Ну, это не проблема. Я ведь в Могилеве-Подольском выйду, сможете со спокойной совестью занять мое место.

— Застолбил! Мне ведь до Кишинева.

— А почему так, на выходные глядя?

— В понедельник в Кишиневе начинается международная конференция, хочу приехать немного заранее. У меня еще пару встреч намечено предварительных.

— А чему посвящена конференция?

— Историческая. Об исторических контактах Молдавии, как унитарного государства.

— Интересно.

— А что тут интересного? Интересное будет на конференции. Вот, мне, например, как быть? Меня попросили напомнить о тесных контактах украинских гетманов и молдавских господарей во время Освободительной войны Хмельницкого.

— Ну да. Там даже Тимоша хотели за молдаванку замуж, ой, простите, женить на молдаванской господине…

— Вот как, вы в курсе? Странно…

— Так я ж из тех мест…

— Там в городе слышно, как дышат историей камни… Так, что ли?

— Именно так.

Поезд тронулся. Мой собеседник улыбнулся и перекрестился. Губы его что-то прошептали, так неслышно, что я и не сразу сообразил, что это подорожная молитва.

— Кстати, а где же наш сосед?

— Он ушел за запахом женщины. И пока что не вернулся.

— Вот как? — его лицо перерезала тоненькая ироничная ухмылочка.

— Наверное, запах оказался слишком сильный, — пошутил я, в тон его иронической улыбочке. Но перемывать косточки долго не пришлось: молдаванчик ввалился в купе какой-то слишком расстроенный…

— Вот, стояли знаете из-за чего? — я пожал плечами. — Из-за меня!.. Феофан Леонидович.

— Маркиян Назарович.

— Интересное имя, — я вырвал инициативу разговора на себя.

— Старинное, украинское.

— Извините меня… — я все-таки недооценил соседа-молдаванина. Он смело влез в беседу и стал тянуть одеяло на себя. — Это впервые, чтобы эта дура не смогла протащить груз. И какой груз — плевый. Правда, таможня украинская это что-то. И не сработало. Меня за барки — или бабки или слазь с поезда вместе с хламом. Чейчас! Я конечно, говорю, бабки. А они столько залупили! Боже мой, на них креста нет. По сотке баксов за сумку. А я им говорю: там нет на сотку. За такие бабки забирайте сумки себе. Они же посмотрели. Им мои запчасти до задницы.

— И что вы? — холодно поинтересовался человек по имени Маркиян.

— Торговался. Говорю — сотню за все не дам. Только двадцать. Те смотрят на меня, как на придурка. Говорят, за двадцатку, ты все самолично с поезда снесешь, или мы тебе такого носильщика вызовем, что ты ему потом и пять сотен отдать не постыдишься. А я-то не люблю, когда меня, как лоха, разводят. Так получилось, что торговался я до победного.

— И какова была победная сумма? — поинтересовался Маркиян.

— Полтинничек пришлось отдать. Эх, жалко, а что поделать? Надо будет его к командировочным потерям отнести. А-а-ах, не получиться. Итак уже непредвиденных расходов лимит перебрал. Кранты. Не получиться.

— А что она? — поинтересовался я.

— В истерике, — заговорщицким тоном ответил Феофан Леонидович. — Простите, можно я вас побеспокою?

Маркиян Назарович переместился на мою полку, а молдавский попутчик стал рыться в своем необъятном чемодане. Вот он вытащил бутылку коньяка, похоже, это был «Белый аист», хотя я мог и ошибиться.

— Пойду утешать… Как раз есть времени немножечко…

Пошаркав и потолкавшись в самую меру, чтобы как раз успеть порядком надоесть, Феофан Леонидович со стоном покинул купе с заветным флаконом в руке.

— Думаю, после такого утешения вторую украинскую таможню он пройдет без проблем, — самодовольно съязвил я.

— Все может быть. Так я переберусь обратно?

— Как хотите, Маркиян… э… Назарович.

— Точно…

— Что точно?

— Точно вспомнили имя-отчество.

— А-а-а-а-а…

— Я ведь знаю, мое имя и отчество часто шокируют случайных знакомых. Теперь же я успел научиться не обращать на это внимания.

— Раньше приходилось труднее?

— Намного труднее. Интересно, что это за женщина, которая решилась смешать запахи? — это съязвил мой новый сосед.

— Вы знаете, я человек не любопытный, во всяком случае в том, что касается частной жизни отдельных граждан.

— Это хорошее дело. А я вот по своей основной профессии как раз и копаюсь в чужой частной жизни.

— И насколько часто приходится копаться?

— Почти все время.

— Вы журналист?

— Хуже, я историк.

— Ну… да… да… да… И интересно, как быть историком в стране, где история самая непредсказуемая вещь?

— Сказать честно?

Я утвердительно кивнул годовой.

— Отвратительно!

И мой новый спутник достал из портфеля плоскую стальную фляжку, по всей видимости, наполненную чем-то горячительным.

— Интересно, а почему вы решили, что я журналист, я ведь говорил о том, что участвую в исторической конференции?

— Я не слишком силен в логических построениях, да и слушал, честно говоря, в пол-уха.