Золушка Forewer

У меня все начинает как-то складываться в голове в какую-то единую картину. Не хватает нескольких деталей. И тут я вспоминаю сон, который мне снился накануне всех этих неприятностей…

И снится мне, что я в гостях у Валерки. Валерка вообще был моим любимым актером. Человек, которого я считал своим другом. Его прославила роль помощника героя. Чуть туповатого, недалекого, но честного и преданного. Вот эти два качества — честность и преданность были ему присущи и по жизни. Он был таким искренним, таким открытым, он умел ничего не играть в жизни. Как часто актеры в жизни не успевают снять ту маску, которую одели в театре. Они не выходят из роли и продолжают играть даже тогда, когда им надо было бы стать самим собой. А где это самим собой? Большинство из них это самим собой давно уже потеряли. Любой актер обидится, если ему сказать, что он и в жизни играет. Это потому, что сказанное оказывается, в большинстве случаев, правдой. А вот Валерка обладал редкой способностью не играть. Порой мне казалось, что он и на сцене не играл — он там жил. Таких актеров можно сосчитать на пальцах одной руки. И он был именно таким. Был, потому что три года, как его не стало. Мы дружили же лет десять. И все время, как у меня появился свой театр, я хотел привлечь его в свой спектакль. То мешали съемки. То не соглашался главреж его театра, снедаемый здоровой режиссерской ревностью. То просто не получалось — по независящим от актера обстоятельствам. А потом как-то и приглашать устал. Перестал. Может быть, Валерик и согласился бы, у него последние год-два жизни был актерский простой. Относительный, но все-таки простой. А у меня к тому времени сложилось то, что называется актерским ансамблем. И не то чтобы я не хотел этот ансамбль валить, вводить нового человека, не так немного. Просто они уже приигрались, притерлись друг к другу. А у меня как раз начался период известности. В общем, было не до ввода нового человека. Все были при деле. А введи я нового человека — в организме театра начались бы свары, интриги, то есть то, чего я терпеть не могу больше всего на свете.

Ладно, разговорился я что-то.