Зонтик царевны Несмеяны

Глава 19

Утром следующего дня я получила от брата смс, похожее на телеграмму: «Приехал. Удачи. Жду известий. Приезжай в гости». Я немного позавидовала Леону. Он не стал звонить мне и написал только самое-самое – потому что всё его внимание с первой минуты в Питере безраздельно принадлежало Софье. Завидовать Леону было легко. Я привыкла с детства удивляться его жизнерадостности, чувству юмора, лёгкому характеру. И в то же время отлично понимала, насколько Леон, что называется, неформат. В ранней юности я действительно подозревала, что он гей, просто потому что он был симпатичен и улыбчив, витиевато шутил и мало интересовался ровесницами, разве, когда фотографировал (Леон рано увлекся фотографией). Ему жутко нравились взрослые девушки, и ещё – у него был друг – не разлей вода, Денис. Я думала, что взрослые девицы – это ширма, а, оказалось, наоборот. Леон являл собой слишком уж бросающийся в глаза контраст со своим отцом, который, как и Вадим, мой отчим, был военным.

Я послала Леону ответное смс: «Завидую. Новостей ноль. Постараюсь выбраться. Софье привет» и решила, что оставшиеся от отпуска дни буду ходить на реку, загорать и купаться. Но сначала надо было выяснить, что с Никой.

Я потратила полдня, чтобы узнать, кто может мне ответить, где её искать. Повсюду я натыкалась на вопрос, кем я прихожусь Голубевой? Подруге, коллеге, соседке давать сведений было «не положено», назваться сестрой или ещё какой другой родственницей я побоялась. Неожиданно мне вспомнилось, что муж моей коллеги, одной из Ирин, работает в УБЭПе… Если она возьмёт трубку и согласится… Если её муж не откажет… Если у мужа Ирины есть нужные знакомые…

Через полчаса я знала, что «гражданка Голубева Вероника Сергеевна такого-то июля отпущена домой под подписку о невыезде»: два дня назад. Я снова набрала Никин номер. Звонок проходил, но трубку она не брала. Я уже хотела отказаться от этой затеи, но тут на меня вдруг нахлынула такая тревога!.. Я мигом собралась и поехала к Нике.

Когда я вышла на остановке и перешла дорогу, меня пронзило воспоминание: Ника в тапочках, в носках в красно-белую полоску идёт от дома. И я чуть ли не бегом кинулась к её подъезду. Взлетела на пятый этаж, мокрая, запыхавшаяся, подскочила к двери и минут десять давила на кнопку звонка. По ту сторону раздавалась трель, но больше – ни звука. Куда могла деться Ника? В отчаянии я пнула дверь ногой.

Вернувшись домой, я немедленно позвонила Ирине Ивановне с ещё одной нижайшей просьбой: не может ли её муж узнать, когда, какого числа Нике надлежит обозначиться в инстанциях, которые занимаются её делом? Спустя немного времени Ирина перезвонила мне и со вздохом сообщила, что такой информации добыть не удалось.

– Вам, Машенька, на природу бы надо, – сочувствующим тоном сказала она. – У вас такой напряжённый голос…

Будет тут напряжённый, усмехнулась я. Поблагодарила и сказала, что как раз подумываю приобрести небольшую дачу в десяти километрах от города. И тогда позову Ирину Ивановну экспертом.

Делать было нечего. Оставалось ждать, что Ника, увидев, сколько раз я ей звонила, в конце концов перезвонит мне сама. Только было я успокоилась этим выводом, как телефон запищал и явил мне новое смс. От Ники.

«Я была дома. Всё нормально. Позвоню вечером».

Я села на диван. Ну и ну! Ника не изменилась. Я трезвонила в её дверь, а она сидела тихонько и не открывала, и у неё – нет, подумать только, – у неё «всё нормально»! Разозлившись, я ответила будничным «Ок», но, надо признаться, на душе у меня полегчало.

Почему-то я была уверена, что Ника не перезвонит. Но она позвонила. Как и обещала, вечером, в начале восьмого.

– Я поздно тебя увидела, – сказала она вместо приветствия. – В окно.

– Могла бы позвонить сразу, – на автомате упрекнула я.

Ника молчала.

Я спохватилась:

– Как ты?

– Адвокат говорит: дадут условно. – Голос у Ники был совершенно безразличный.

Я подумала: «Хорошо, что в её голову не пришла мысль отказаться от адвоката».

Тут я вспомнила лицо Ники – в том виде, какой у неё был в нашу последнюю встречу.

– А… как ты себя чувствуешь? Лицо… как твоё лицо?

– Заживает. Меня токсикоз замучил. – Никин голос привёл меня в замешательство. Мне показалось, что в нём проскочило что-то, похожее на… гордость?

– Токсикоз?.. У тебя… что болит – желудок, почки, печень? Токсикоз – он из-за чего?

– Из-за беременности, – снисходительно ответила Ника.

До этого момента я держала в голове вопрос про «что-то» важное, что Ника собиралась сообщить мне в свою последнюю ночь в Лисицыно.

– Ты не сделала аборт?!

– От Николая? Сделала. Это не его ребёнок.

«Арсений», – обмерла я.

– А… чей?

– Ты не знаешь.

– Юра, – осенило меня. Я только что не подпрыгнула. – Юра, который работал в тире!

– Это только мой ребёнок, – сухо сказала Ника. – Только мой и больше ничей.

– Но как же ты будешь?.. Ты будешь рожать?

– Конечно, буду, – несколько даже обиженно подтвердила Ника. – Где-то на второй неделе марта.