Зонтик царевны Несмеяны

– Но на что ты будешь жить? Адвокат… и потом. Ведь в газету, наверно, тебя уже не возьмут…

– Не возьмут, – согласилась Голубева. – Они там всё уже знают, мне редактор звонил. Слава богу, что в газеты, в другие газеты не попало… Но скоро попадёт, не в газеты – так журналисты между собой все косточки перемоют… В СМИ мне теперь путь заказан. Так что…

Ника помолчала.

– Отец ко мне приезжал. Я матери звонить не стала, а ему позвонила. Так он примчался. Всё время со мной был, вот только сегодня, в обед, уехал. Обещал помогать.

– У него есть семья?

– Есть. Жена, Наталья Николаевна. Сын на восемь лет меня моложе, Женька.

– И как они? Не против?

– Они – за. Поддерживают меня. Да я каждый год к ним ездила, и они ко мне много раз… Мы переписываемся. Созваниваемся чуть не каждый день… Подарки друг другу дарим. Они у меня мировые. – В голосе Ники звучала неподдельная нежность.

Я удивилась: оказывается, у Ники есть семья! Есть люди, которых она по-настоящему любит и которые – вот это да! – её тоже любят!

– Ты никогда об этом не говорила…

Ника вздохнула. Помолчала. Потом сказала, и её голос звучал веско:

– Всё это не важно – работа и кто что скажет… Главное, что наконец-то появится человек, которого можно любить на полную катушку. Он будет только мой… Девочка. Или мальчик. Только мой. Только. Мой.

И совсем другим голосом:

– Я сначала с ума сходила. Вот реально, по-настоящему. Ведут меня – иду, говорят, что делать, – делаю. А внутри – пустота. И аппетита не было. Просто сидела, как ватная кукла. Потом начались походы по врачам. Гинеколог меня осмотрела и спрашивает: «Рожать будешь?» Что, говорю. А она: «Беременность. Срок – неделя-полторы. Будешь рожать или писать направление на аборт?» Я говорю: «Не может быть». Она: «Я сорок лет работаю… Так рожать или аборт?» И тут во мне такая радость всколыхнулась! Всё, думаю, переживу, всё перенесу! Я вышла и сразу отцу позвонила…

– Да…

– А знаешь, кто мне помогал? – продолжала Ника. – Председатель, тот, из Лисицыно. Илья. Он мне продукты привёз, одежду, договорился, чтобы меня поселили в нормальную комнату… Есть же хорошие люди на свете! А потом меня из-за беременности вообще под расписку домой отпустили.

– А Николая мой отец похоронил, – неожиданно закончила она.

Я была так ошеломлена, что не знала, что и сказать. Промямлила:

– Ну и дела…

– Ты рада за меня? – уверенно спросила Ника. Прозвучало это двусмысленно, но она этого, казалось, не заметила.

– Что у тебя будет малыш? Да, конечно, рада.

– А всё остальное перемелется, – так же уверенно подхватила Ника. – В марте позову тебя крёстной. Согласна?

– Да.

Голос у меня был растерянный.

– И ни к кому у меня претензий больше нет, – добавила Ника. Она особо выделила слова «ни к кому», и я поняла, что речь об Арсении.

– Это хорошо, – осторожно ответила я.

– Ну, пока. Есть хочу, – завершила Ника разговор.

– К тебе зайти-то можно?

– Пока не надо. Главное я тебе рассказала. А так – я одна хочу побыть. Переварить. Я тут книжку читаю про беременность и роды… Да я на учёт через пару дней встану, на обычный, позвоню тебе. Может, в кафе какое сходим.

– Давай.

– Или, если не получится, в другой день… В общем, пока.

– Но ты держи меня в курсе, – заторопилась я. – Как у тебя, к чему идёт… Может, чем помочь… Не пропадай. И бери трубку, когда я звоню.

– Хорошо, – по-царски величественно пообещала Ника.

Положив трубку, я прошла в комнату, села на диван и долго сидела, ошеломлённая тем, что услышала. Метаморфозы Никиной жизни не укладывались в моей голове. Её настроение и вовсе сбивало с толку. Я никак не могла ухватить, что за перемена в ней совершилась? Откуда берётся её умиротворённая уверенность? Ника не терзалась виной, отреклась от Арсения; она потеряла работу; беременна, не рассчитывает на помощь отца ребёнка… Она, в конце концов, ждёт приговора, и неизвестно ещё, какую меру наказания изберёт суд: убийство – не кража! И в то же время Ника – вот эта самая Ника! – чувствует себя королевой…

Нет, я не понимала, как такое может быть.