Зоопарк на краю света

Серая семиярусная дамба была столь высока, что открывала обзор на десятки ли. Старина Би вытянул руку, указывая на верхнее течение Улехэ. Преподобный вгляделся в даль, но увидел лишь густой лес, смутно различимые изломы гор и то, что походило на другую, еще более массивную дамбу. Казалось, там, за сумрачными землями, едва тронутыми последними лучами солнца, кроется неведомая волшебная страна.

Преподобный вопросительно посмотрел на старину Би, недоумевая, что все это может значить. Тот заговорил оживленно:

– Если ехать вдоль реки на север, впереди будут Муланьские пастбища – императорские охотничьи угодья. Самая настоящая степь, императоры охотятся там еще со времен владыки Канси[40]. А за угодьями – Чифэн.

– А поглядеть на эту степь можно? – Преподобный Кэрроуэй не забыл о своей мечте.

– А то! – весело кивнул старина Би и добавил чуть медленнее, лукаво покосившись на миссионера: – Можно на степь, можно на горы, смотря в какую сторону повернешь.

– Это как? – не понял преподобный.

– Чем трястись по дороге, можем срезать и погнать через пастбища – быстрее окажемся на месте.

Наконец поделившись задуманным, старина Би уселся по-турецки и подробно изложил священнику свой план.

Между Чэндэ и Чифэном раскинулась горная гряда; самый высокий, величавый хребет назывался Маоцзинба, «Камышово-терновая дамба». Никакой дамбы в горах, конечно, не было, просто длинный хребет с широким, ровным гребнем преграждал путь, точно плотина, крутые склоны не давали перебраться на другую сторону. Поэтому дороги, как правило, вели на восток, к чуулгану Джосоту, огибали Пинцюань, Тацзыгоу и Цзяньпин и лишь затем снова сворачивали к Чифэну. Обходной маршрут лежал через множество взимавших пошлины застав, а значит, торговцу приходилось не раз раскошелиться, чтобы провезти свои обозы.

О деньгах уговор с преподобным был такой: клиент платит наперед, все последующие расходы берут на себя кучера. Вот и получалось, что держаться тракта старине Би и его товарищам было невыгодно.

Муланьские пастбища к северо-западу от Улехэ принадлежали лично императору, простому народу запрещалось к ним приближаться. Но времена нынче были неспокойные, Сынам Неба стало не до охоты, и в угодья уже много лет никто не наведывался – кроме нескольких маньчжурских батальонов да китайских фермерских хозяйств, стерегущих заброшенные просторы, в муланьских землях никого не осталось. Между тем, если пересечь угодья и перевалить через хребет Сайханьба, можно было сократить путь до Чифэна. Кроме того, это позволяло миновать все таможенные заставы, а потому неизменно находились те, кто до Монголии или, наоборот, до Чэндэ пробирался втихаря пастбищем; так с годами была проложена незаконная, тайная тропа.

Старина Би, часто бывавший за Великой стеной, все эти хитрые дорожки знал наперечет. Он понял, что преподобный Кэрроуэй грезит степью, и стал с пеной у рта доказывать, что лучше им ехать через угодья. Про пошлины он не упоминал, лишь твердил, что можно сэкономить время и налюбоваться степными красотами.

При таком раскладе преподобный ничего не терял, а он, старина Би, малость выигрывал в деньгах – и волки сыты, и овцы целы, чем плохо-то? В его словах ни капельки вранья, он никого не обманывает, просто хочет немного упростить себе жизнь.

У преподобного Кэрроуэя голова пошла кругом от уймы незнакомых географических названий, которыми его забросали; но раз старина Би утверждал, что новый маршрут скорее приведет преподобного и в степь, и в Чифэн, спорить было не о чем. Миссионер охотно дал добро.

Однако срываться с места пока было нельзя.

Жилых домов, где их могли бы снабдить съестным, вдоль дороги к угодьям почти не встречалось, значит, следовало раздобыть все необходимое заранее. За последние несколько дней запасы провизии сильно истощились и требовали немедленного пополнения. Старина Би собирался вернуться в Чэндэскую управу и посвятить день покупкам.

Преподобный не возражал – пусть Счастливица побудет лишний денек у реки, понежится в прохладной воде.

Старина Би невольно выругался. Если бы самодур чиновник не запретил обозу въезжать в город, они покончили бы со всеми делами в два счета и не тратили время на пересечение чэндэской границы.

Хорошо еще, запрет касался только самих повозок, а не тех, кто ими управлял. Решив завтра же закупить провиант, старина Би предложил преподобному составить ему компанию, прогуляться по Чэндэ и перекусить лепешками с ослятиной. От приглашения отобедать вместе преподобный Кэрроуэй после секундного колебания отказался – ослятину он не ел. Однако он был вовсе не прочь посетить город.

– Выходит, в Чэндэ есть своя церковь? – вдруг спросил он. Память у него была хорошая, он не забыл слова чиновника.

Старина Би промычал утвердительно: он слышал, что много лет назад где-то на Дабэйгоу построили храм. Но к какой именно конфессии он относился, кто им заведовал, в этом кучер толком не разбирался – его мало интересовало то, на чем нельзя заработать.

– А что, хотите сходить посмотреть?

– Хочу. Может, удастся побольше узнать о Чифэне.