Зорге

1 июня 1933 года «Рамзай» совершенно легально зарегистрировался в Берлине по адресу своей матери (что она знала о деятельности сына – неизвестно, но, скорее всего, считала его не особенно удачливым искателем приключений, «коммунистом-идеалистом»). Помимо членов семьи Зорге Рихард встретился со своей бывшей женой Кристиной, наконец официально оформив с ней развод (Кристина вспоминала, что это произошло в 1932-м). Как раз в это время он переслал ее паспорт в Центр – для изготовления подделки для Ольги Бенарио[275]. Очевидно, Кристина хорошо представляла себе, чем занимается ее, теперь уже бывший, муж, раз согласилась на это. Все остальное время Зорге посвятил подготовке к командировке, для чего ему еще в Москве были даны контакты резидентов военной разведки в Берлине. Через одного из них – Оскара Стиггу – «Рамзай» получил адрес своего агента в Токио Бранко Вукелича, с которым пока знаком не был, проживавшего в неких «апартаментах Бунга» в районе Отяномидзу, и рабочий адрес старого друга – Одзаки, работавшего в газете «Осака Асахи». Кроме того, Зорге было передано предупреждение о том, что один из связных его старой шанхайской сети перебежал к гоминьдановцам и, если он помнил Зорге (видел он его только один раз), можно было ожидать неприятных последствий. Однако ни выводов из этой истории сделано не было, ни самих последствий, по счастью, не случилось, и наш герой вплотную приступил к легализации своего нового положения, как немецкого журналиста, отправляющегося в длительную командировку в Японию. Одним из важнейших пунктов в этом процессе числилось знакомство и получение рекомендаций от профессора Карла Хаусхофера. И здесь возникает еще один важный и интересный вопрос: кем был Зорге на самом деле?

Точнее так: был ли он только разведчиком, использовавшим в качестве прикрытия работу журналиста, или журналистом, ставшим разведчиком? Сейчас, когда сама по себе журналистика практически дискредитирована как профессия и представления о ней в массовом сознании сводятся к «желтому репортерству», вопрос этот может показаться странным. Непростым было отношение к журналистике и в первой половине ХХ века, но тогда журналистами создавались серьезные аналитические работы, и удельный вес таких авторов был, возможно, несколько выше, чем сейчас. Так или иначе, Зорге, во время работы в Китае составивший себе имя как специалист по аграрному вопросу и много писавший на эту тему для газет (пусть в целях прикрытия своей основной деятельности), перед новой командировкой решил резко сменить профиль. Зорге почувствовал вкус к исследованию глубин дальневосточной политики и силы для осуществления этого замысла. Он начал искать контакты с журналом Хаусхофера. Это был вызов, брошенный им прежде всего самому себе, и вся дальнейшая работа нашего героя как журналиста свидетельствовала о том, что он воспринимал этот вызов исключительно серьезно, относился к темам изучения вдумчиво, как дотошный и внимательный исследователь и, как это ни странно, настолько объективно, вне идеологических шор, насколько это вообще было возможно в то время и в его ситуации. Не случайно, как заметил отечественный историк Василий Молодяков, сборник статей Зорге, выпущенный в 1971 году издательством МГУ, наполовину состоял из статей 1930-х годов и, кстати, никогда впоследствии не переиздавался[276]. И уж конечно не потому, что входившие в него материалы утратили ценность. Они то и дело появляются в других изданиях «поодиночке», но вместе – больше никогда, а жаль: они создают совершенно непривычный нам образ их автора.

На этого «другого» Зорге на волне популярности его дела в послевоенные годы впервые обратил внимание американский историк Чалмерс Джонсон. Василий Молодяков развил тему, подготовив обширные и высокопрофессиональные материалы о Зорге не только как о журналисте, но и как о глобально мыслящем специалисте в изучении отношения государства к пространству. В этом свете особенно важным становится вопрос сотрудничества Зорге с журналом Хаусхофера «Геополитика», позднее – «Цайтшрифт фюр геополитик» («Zeitschrift für Geopolitik»), да и неплохо было бы понять, что за человека позже (как считает Василий Молодяков, без достаточных на то оснований) стали именовать «серым кардиналом» рейха. Ведь «Рамзай» прибыл в Японию, имея при себе рекомендательные письма от Хаусхофера, и они открыли ему двери во многие влиятельные круги. Почему?