Зов из глубины веков

– Я бы сказал, что вы даже очень неординарный человек, – промолвил я с восхищением. – Можете рассказать более подробно об этом мифологическом мышлении? Я раньше никогда не думал об этом в таком ключе. К примеру, история о чудесном Преображении Христа. Этот праздник вчера отмечали в монастыре. Что вы можете сказать об этом? Я считаю, что написанное в Евангелии не нужно понимать буквально. Это какая-то аллегория.

– Вы правы. Преображение на горе Фавор. Разумеется, этот отрывок из Евангелия не нужно понимать буквально, как реальное чудо. Как и то, к примеру, что Иисус реально ходил по воде. Нужно понимать это как иносказание и в символическом контексте. Мифологическое мышление наслаивалось на реальные события из жизни исторического Иисуса, который удивил всех своей мудростью, поэтому на него перенесли все мифологические представления о богочеловеке. Эти представления о богочеловеке были и до Христа. Ведь празднование рождества, к примеру, отмечали и ранее как рождество персидского Бога Митры. Языческая религия заменилась религией новой формации с богочеловеком Христом, которого все ожидали. Христос это мифологическая фигура. Иисус это историческое лицо. Человек всегда нуждался в подобном мифе, и психика людей всегда трансформировала в себе представления о божественном.

– Это довольно сложно понять. Мне кажется, что люди не задумываются о том, что такое миф. Обычно мифом считают то, что нереально.

– Это обычные предрассудки. Миф отражает реальный психический опыт, это и есть самая подлинная духовная реальность, которая перенесена в плоскость сказания и легенды. То есть реально смысловое содержание мифа, так как его создатели исходили из психических универсальных представлений, которые у каждого человека одинаковы. Разумеется, миф не касается никоим образом материального мира, так как всецело является продуктом фантазии. Устойчивая форма представления об иррациональном компоненте в нас через фантазию человека создавала эти мифы по всему миру. Таким образом, все религиозные течения обуславливаются психическими представлениями. С этим, между прочим, сходятся многие исследователи культурологи. Это выдумал не я. Проблема в том, что многим это просто неизвестно. У людей обычно нет знаний о таких вещах.

– В целом я понимаю, о чем вы говорите, – осмысляя сказанное, ответил я.

– Я знаю, что мыслю довольно специфично, – ответил Герман, качая головой. – Не каждый сразу меня может понять.

– Но с вами очень интересно. Это правда.

– Благодарю. Что же вас еще волнует в вопросах веры?

– Наверное, то, почему мы живем как бы на разных полюсах одновременно. На одном полюсе мы существуем со своими простыми животными потребностями, и в то же время нас нечто перебрасывает на другой полюс, где мы уже нуждаемся в духовных потребностях.

– Да. Это неразрешимый дуализм нашей жизни. Природа человеческого существа такова, что он привязан всем нутром к телесной оболочке, к своему восприятию, чувствам и ощущениям. Удивительно то, что даже будучи глубоко духовной особой, в то же время человек может быть привязан к чисто инфантильной примитивной сексуальности, которая спонтанно проявляется в нашей психике. Эта инфантильность ставит под удар достижение человека в его духовном опыте. В человеке есть все, и бездна порочности и глубоко сакральные идеи, образы откровения. Все это удивительно может сочетаться между собой, даже, если мы не хотим этого признавать. Поэтому и цель христианского спасения, также состоит в постоянном признании и осознании своей греховной сущности. В этом подлинное христианское очищение, подразумевающее изживание своего инфантилизма, обусловленного естественным эгоистичным бытием человека.

– Вы рассуждаете в чем-то, как обычный проповедник.

– Потому что это истины давно известные и неоспоримые. Их пониманию мешает обычное невежество. Люди далекие от религиозного чувства, часто видят в духовности некое следствие избегания сексуальных влечений. Но истинная духовность как раз направлена на выявление и нелицеприятное сближение лицом к лицу с ядовитой порочностью в нас самих с абсолютной осознанностью и честностью. Видя в себе все наше зло, не избегая его, мы смиряемся с ним и смотрим на него, как на наше бремя, которое взвалилось на нас. Так мы начинаем видеть со стороны наши чисто эгоистичные устремления и расширяем сферу познания самих себя. Так мы и входим уже в область метафизики и мифа. Первородный библейский грех как раз и указывает на тот психический опыт столкновения в человеке его сознающего разума с примитивной инфантильной природой.

– Да. В чем-то я с вами полностью солидарен. Искупление греха в христианстве является так же частью мифа?