Зов Ктулху

Вместе с тем еще со времен правления королевы Елизаветы существовал другой, не столь рациональный аспект этой ситуации. Сэр Томас Смит, состоявший при этой блистательной правительнице в чине государственного секретаря, представил радикальную и созданную искусно модель фонетического написания, которая шла вразрез с любыми принципами консерватизма и естественного развития. Частью эта система требовала использования новых алфавитных символов, которые здесь мы не в состоянии привести, но продемонстрировать несколько ее образчиков все же можно: priesthood, «prestud»; name, «nam»; glory, «glori»; shame, «zam». Едва вся Англия перестала хохотать над эксцентричны ми предписаниями сэра Томаса, как появился еще один именитый просветитель, некий доктор Джилл, еще более нелепый в своих отклонениях от хорошего вкуса. Вот только несколько предложенных им новшеств из тех, которые можно писать обычными буквами: gracious, «grasius»; seem, «sjm»; love, «luv»; cannot, «kanot»! В 1634 году мистер Чарльз Батлер опубликовал трактат о пчелах, продемонстрировав в нем совершенно нелепую систему написания, им же самим и придуманную, по глупости сходную с творениями Смита и Джилла, хотя все же до них не дотягивающую.

Во времена правления Карла I возникла тенденция писать слова в соответствии с их произношением, что привело к появлению таких вариантов, как «erth» вместо earth, «dais» вместо days и им подобных. Вскоре после этого епископ Уилкинс предложил систему «идеальной» орфографии, хотя ему все же хватило ума понять, что общество ее никогда не примет.

В библиотеке автора этих строк есть томик стихотворений Эразма Дарвина, изданный в Нью-Йорке в 1805 году, в котором можно обнаружить весьма оригинальную систему представления элизии гласных в поэзии. Unmark’d в нем пишется как «unmarkt»; parch’d как «parcht»; touch’d как «toucht»; lock’d как «lockt», и далее в том же духе. Вместе с тем, несмотря на все подобные попытки воспрепятствовать нормальному развитию нашей орфографии, на сегодняшний день никаких радикальных перемен никто не только не продвигает, но даже и не рассматривает[75].

В то же время наш век, как ни один другой, примечателен своим безумием и радикализмом. Современные «поэты» погрязли в самых разнообразных, но неизменно серьезных метрических грехах; еще многочисленнее и отвратительнее выглядят злодейства прозаиков, не имеющие ничего общего с литературой. Впервые за всю историю над нашей орфографией нависла опасность преднамеренного уничтожения, и если подобные попытки увенчаются успехом, о каких-либо стандартах единого написания нам придется забыть, что отбросит нас на триста лет назад, после чего мы опять окажемся в ситуации, когда два человека не могли одинаково написать одно и то же слово. Каждый отдельно взятый фанатик-«реформатор» стремится к переменам в разной степени, взлелеянной в его душе, и если с величайшим упорством не сохранять установленные варианты, нас ждет искусственный распад языка, а за ним и хаос, сравнимый с тем, что наблюдался во времена Чосера. Как только войдут в употребление новомодные причуды, этимологию, оказывающую неоценимую помощь в деле точности выражения, ждет неминуемый крах.

Если до последнего времени создавалось впечатление, что под коварное влияние «реформаторов от правописания» подпала одна только Америка, то сегодня весьма нелепые примеры уже есть в самой Старой Англии, и именно в этом заключается главная опасность. Отвратительнее всего сие зло проявляется в ряде ассоциаций журналистов-любителей, сотрудники которых, в основном молодежь, являются легкой добычей и перенимают упомянутые выше ложные концепции. Если одни в этом пороке ограничиваются лишь тем, что пишут «thru», «tho» и «thoro» вместо through, though и thorough соответственно, то другие демонстрируют более серьезные симптомы и склонность впадать в наихудшие крайности извращенной орфографии. Неужели в любительской журналистике так не хватает здравомыслящих критиков, способных тщательно организовать соответствующую кампанию против «упрощенного написания», действуя назиданием и личным примером? Большая часть научного сообщества выступает против такого рода пагубной практики, а большинство писателей в Соединенных Штатах от нее воздерживаются, заслуживая всяческих похвал; в то же время в других союзах она цветет буйным цветом, ничуть не подвластная контролю со стороны. В настоящей статье мы обращаемся к издателям, которые сами пользуются нормальной орфографией, но при этом без всякой правки публикуют статьи с «упрощенным написанием», предлагая им занять твердую позицию в защиту родного языка и приводить все получаемые материалы в строгое соответствие с официальными вариантами, содержащимися в словарях Уэбстера, Вустера и Стормонта[76].