Зов Ктулху

Затем резкий звук из внешнего мира вырвал мужчину из оцепенения и выявил невыразимый ужас его положения. Что это было, он не знал – возможно, какой-нибудь запоздалый взрыв фейерверка, какие все лето слышались на Федерал-Хилл, где местные чествовали своих разнообразных покровителей или святых из своих родных деревень в Италии. Как бы то ни было, Блейк громко вскрикнул, отчаянно спрыгнул с лестницы и вслепую побрел через захламленный пол почти неосвещенной комнаты, в которой очутился.

Он тотчас понял, где находился, и опрометью бросился вниз по узкой винтовой лестнице, спотыкаясь и ушибаясь при каждом повороте. Затем, словно в кошмаре, побежал через просторный, затянутый паутиной неф, чьи призрачные своды уходили в область скалящихся теней, вслепую пробрался через загроможденный подвал, потом по угрюмому, безмолвному городу высоких черных башен и вверх по крутому восточному утесу к собственной старинной двери.

Придя утром в сознание, он обнаружил, что лежит на полу своего кабинета полностью одетый. Он был весь в грязи и паутине, и каждый дюйм его тела оказался изранен и покрыт синяками. Посмотревшись в зеркало, Блейк увидел, что его волосы сильно опалены, а к верхней одежде словно прилип едва уловимый неприятный запах. Вот тогда у него и случился срыв. Впоследствии, изможденно расхаживая в халате, он почти только тем и занимался, что взирал в западное окно, содрогаясь от предвкушения грозы, и строчил неистовые записи в дневнике.

Великая буря разразилась незадолго до полуночи 8 августа. Световые вспышки неоднократно ударяли во всех частях города, поступали сообщения о двух шаровых молниях. Дождь шел стеной, а непрерывный гром вызывал бессонницу у тысяч людей. Блейк совершенно обезумел от страха за свою электрическую систему и пытался позвонить в компанию около часа ночи, однако электроснабжение к тому времени было временно отключено из соображений безопасности. Он записывал обо всем в своем дневнике – крупные, дерганые и часто неразборчивые иероглифы, а также заметки, нацарапанные вслепую во мраке, сами по себе указывали на возрастающее помешательство и отчаяние.

Ему пришлось погрузить дом во тьму, чтобы различить что-то за окном, и, судя по всему, бо льшую часть времени он провел за своим столом, тревожно вглядываясь сквозь дождь, через блестящие мили крыш в центре города, на созвездие далеких огней, отмечавших Федерал-Хилл. Временами он неуклюже заносил что-то в свой дневник, где позднее были обнаружены две страницы разрозненных фраз наподобие: «Свет не должен гаснуть», «Оно знает, где я», «Я должен его уничтожить» и «Оно зовет меня, но на сей раз это, должно быть, не сулит мне вреда».

Затем света не стало по всему городу. Это случилось в 2:12 ночи, судя по данным электростанции, однако в дневнике Блейка время не указывается. Там написано просто: «Свет отключился – помоги мне Господь». На Федерал-Хилл собрались такие же встревоженные наблюдатели, как и он, и промокшие от дождя кучки людей шагали по площадям и переулкам вокруг зловещей церкви с прикрытыми зонтами свечами, электрическими фонарями, масляными лампами, распятиями и всевозможными непонятными подвесками, какие были распространены на юге Италии. Они с благословением встречали каждую вспышку молнии и боязливо водили правыми руками, изображая свои загадочные знаки, когда разряды молний ослабевали или прекращались совсем. Поднявшийся ветер задувал большинство свечей, из-за чего все погружалось в пугающую темноту. Кто-то разбудил отца Мерлуццо из церкви Спирито-Санто, и тот поспешил на сумрачную площадь, чтобы прочитать все речи, какие только могли помочь. Из почерневшей башни исходили беспокойные и таинственные звуки, и теперь это не вызывало никаких сомнений.

О том, что произошло в 2:35, нам известно из свидетельств священника, молодого, умного и хорошо образованного; патрульного Уильяма Дж. Монахана из центрального участка, ответственнейшего сотрудника, который прервал свой обход, чтобы осмотреть скопление людей; и большинства из семидесяти восьми человек, собравшихся вокруг церковной насыпи, особенно тех, кто находился в той части площади, откуда был виден восточный фасад. Конечно, не случилось ничего такого, что следовало бы признать выходящим за рамки природного порядка. Возможных объяснений произошедшего существует немало. Никто не заявит с уверенностью о смутных химических процессах, происходящих в огромном, древнем, затхлом и давно заброшенном здании, полном разнородного содержимого. Ядовитые испарения, самопроизвольное воспламенение, давление газов, вызванное длительным распадом, – могло возникнуть любое из бесчисленных явлений. К тому же, разумеется, нельзя исключать вероятность намеренного подлога. Происшествие, не занявшее и трех минут, могло оказаться довольно простым само по себе. Отец Мерлуццо, всегда славившийся своею щепетильностью, то и дело поглядывал на часы.