Зов Лавкрафта

Но он не отпускал. Молча плакал от боли и держал.

Движение.

Огонек в глазах Мэта погас. Янко сломал ему спину.

Когда сильное маленькое тело перестало трепыхаться, и дергаться, и дышать – Янко отпустил Мэта. Кровь залила полклетки.

Вытянув прокушенную кисть, Янко обхватил ее другой ладонью и сжал. Горячая мокрая кровь.

Но с повелителем мира было покончено. Ладонь была изуродована – до сих пор она гнулась не очень, но этот момент Зилич опустил, когда проходил медосмотр.

Манхэттен, Мэт, был мертв. Атомная крыса скончалась.

Китаец сидел на земле и смотрел на них. И улыбался. Зилич почувствовал, как взмокло в подмышках. Китаец улыбался, как Мэт, – он улыбался потому, что знал, кто здесь повелитель мира.

И улыбка его была гримасой сдерживаемой ярости, а не смущения.

Зилич отступил на шаг. Белобрысый Стэн сделал шаг вперед и попытался ударить китайца ботинком…

Как тот поднялся на ноги, Зилич не увидел. Просто смазанное движение.

В следующее мгновение Стэн лежал на земле, воя от боли.

Зилич делает еще шаг назад. Чутье его не обмануло, это действительно была ошибка.

Стэн лежит на земле и орет. Белобрысый великан держится за колено и ругается матом.

Сейчас на крик прибегут сержанты. Надо мотать отсюда, но…

Затем китаец встает. Он становится в странную стойку – не в боксерскую, он стоит боком к морпехам, широко расставив ноги и согнув колени. Левая рука сзади – над головой, словно он фехтовальщик из старых пиратских фильмов с Тайроном Пауэром, правая впереди – раскрытой ладонью к противникам.

Китаец усмехается. Опасный, очень опасный… Зилич не успевает додумать, как в атаку кидается второй из новеньких – Робби, кажется? Китаец легонько взмахивает ногой – движение почти незаметное, смешное, но Робби останавливается, сгибается. Китаец хлопает его рукой по лицу – опять совсем не по-боксерски. Ерунда с виду.

Но Робби уже летит и падает. И не может встать.

Что это, черт возьми, такое?!

Какая-то китайская секретная фигня? Зилич не знает, он пятится.

Алан собирается нападать. Это страшно, потому что Алан ОГРОМЕН, он как скала. Что против него какой-то китайчонок, пусть даже тайный?

Китаеза смотрит без страха. Да этот сукин сын вообще не способен бояться, думает Зилич. Но Алан все равно раздавит его как щенка.

Алан наступает.

Китаец тонко и страшно кричит – у Зилича по спине пробегают мурашки. Озноб продирает хорвата от затылка до копчика, заставляет задницу сжаться.

Это конец, думает Зилич. Мать твою в рот.

Алан на мгновение замирает – кажется, он озадачен криками китайца. Так могла бы кричать дикая кошка, огромная дикая кошка в зарослях бамбука.

Но китаец маленький. Он делает пассы ладонью, словно, на хрен, гладит воздух.

– Ты, узкоглазый, – говорит Алан. Делает шаг.

И тут китаец начинает подпрыгивать, как боксер в весе пера, меняет ноги. Вот это уже похоже на правду. Но в боксе вес решает не меньше, чем скорость.

Китаец вытирает нос, демонстративно сплевывает.

Это маска, думает Зилич. Я вижу за ней огромную клокочущую пустоту – и ярость, глядящую оттуда.

Алан бежит.

В следующее мгновение китаец подпрыгивает вперед боком, меняя ногу. Его ботинок ударяет Алана в живот… В первое мгновение Зилич думает, что сейчас китайца снесет, Алан даже не заметит такого удара – укус комара, да и только.

Но Алана вдруг всего передергивает, словно внутри него бродит весь его огромный вес, и сносит назад.

Невероятно!

Китаец от отдачи переступает и остается стоять на прежнем месте. Невероятно. Алан начинает падать – как огромная гигантская башня из стекла и бетона. Как небоскреб, которому захерачили оглушительный удар Супермена – плечом, как в футболе.

Алана на хрен сносит, как куотербека, лишившегося прикрытия. Он падает. Нет, он рушится. Зилич успевает разглядеть удивление на лице канадца, его тело вибрирует.

Удар! О землю. Голова Алана дергается, стукается затылком, подлетает…

Снова падает.

Зилич недоверчиво смотрит на китайчонка, только что в пять секунд разделавшегося с тремя белыми громилами. Затем поворачивается и бежит. Он всегда быстро соображал.

Сзади доносится окрик дежурного сержанта:

– Что это, мать твою, значит?! Стоять!

Но Зилича уже не остановить. Когда его находят, он сидит на складе, забившись за ряды свернутых походных коек, и дрожит.

– Мэт, – говорит он нашедшему его патрулю военных полицейских – ЭмПи в белых касках переглядываются, – Мэт сказал, что все будет хорошо. Со мной все будет хорошо.

Сержант военной полиции приказывает ему встать.

Из-под Зилича течет резко пахнущая жидкость. Он сидит в этой луже. В глазах его – безумие. Сержант морщится. Собирается что-то сказать, но замолкает, увидев глаза хорвата.

– Мэт вернулся, – говорит Зилич. – Кстати, вы слышите этот звук?

Глава 8 Старый дядюшка