Зов Лавкрафта

Они окружили китайчонка у сортира – самое подходящее место, чтобы намылить кому-то физиономию.

Сегодня парило. Зилич почувствовал, как под рубашкой по спине стекают капли пота – неприятное ощущение. Он махнул рукой Алану – вперед. Китайчонок замешкался перед входом в барак, чтобы в последний раз подышать свежим воздухом, похоже. Зилич оглядел свое войско и остался доволен – недоумки, но это его, Зилича, недоумки.

Двое новеньких – Стэн и Робби. Стэн, высокий блондин с грязноватой шелушащейся кожей и бледными ресницами, такими прозрачными, что они казались розовыми, заступил китайчонку – словно невзначай – дорогу в барак. Робби должен был перекрыть парню пути отступления в сторону офицерской казармы – им совсем не нужно присутствие старших по званию. Алан и Зилич довершат окружение.

Все пошло слегка не по плану.

То есть Стэн вполне справился со своей задачей. Китайчонок, надышавшись (сладкий воздух Калифорнии) повернулся и натолкнулся на белого верзилу, тощего и моргающего розовыми ресницами.

– Простите? – сказал китайчонок почти без акцента.

– На хуй твое простите! – Стэн.

Китайчонок улыбнулся. Чуть смущенная улыбка – и очень обаятельная. Он мог бы быть актером, подумал Зилич. Или рекламировать зубную пасту.

– Привет, узкоглазый! – сказал Алан добродушно. Огромный канадец заслонил солнце. Люблю плавать, сказал он тогда, когда Зилич его встретил. Тогда почему, черт побери, тебя понесло в морскую пехоту, а не на флот? – спросил Зилич. Э… не знаю, – в этом весь Алан.

Сейчас он протянул руку и положил ее на плечо молодого китайца. Стандартная зеленая униформа новобранцев промялась под его огромной, заросшей рыжеватой шерстью ладонью. И, кажется, слегка промялось само плечо.

– Вы это мне? – с интересом спросил китайчонок. В его голосе Зилич с удивлением разобрал… нет, не страх. Ярость. Голос китайца звенел – как натянутая струна. Зилич на мгновение подумал, что, может быть, стоит оставить китайца в покое, но тут же отогнал эту мысль. С чего бы вдруг? Что может сделать этот узкоглазый против четверых? Да хотя бы против Алана.

– Тебе, – сказал Алан.

Ну же, приказал себе Зилич.

– Говорят, грязным желтопузым не место в корпусе морской пехоты США. Ты слышал об этом, Эл? – Зилич обратился к канадцу. Тот поднял брови:

– Правда?

– Думаю, это ошибка, Эл, – сказал Стэн. Белесые брови его казались совсем белыми на фоне розоватой кожи. – Потому что кто-то должен чистить настоящим морпехам ботинки!

До настоящих морпехов им было еще как до Луны пешком, но сейчас это значения не имело.

– Пошел вон, грязный ублюдок! – орет Стэн.

В следующее мгновение китайца толкают. Он падает на землю, затем садится и смотрит на Зилича и остальных. Китаеза спокоен – и вот это Зиличу не нравится. Жертва не должна себя так вести. Это Зилич знает наверняка.

И это не спокойствие. Это…

Когда-то, когда Зилич еще не стал дипломированным засранцем и почетным уродом новобранцев морской пехоты, у него была крыса. Серая помойная крыса, настоящая – он приучил ее кормиться с руки и играть. Зиличу тогда было восемь лет. Крыса, он назвал ее Мэт, была тощая, страшная, с вытертой и местами плешивой шерстью – но в глазах ее светилось высокомерие. И огромный ум – как догадывался Зилич, крысы по ночам правили городом, а может быть, и целым миром. Как те гребаные темные гении в комиксах.

Крыса Манхэттен – Мэт, стала совсем ручная. Она играла с Зиличем, ела из его рук, жила в клетке, сделанной из жестяных полосок, нарезанных из консервных банок – Мэт любил погрызть жесть, и там везде остались следы его зубов.

А еще крыса умела управлять людьми.

Она замирала и смотрела своими темными глазами – и человек сначала непонятно чего пугался, его пробивал холодный пот, а затем делал то, что хотела крыса. К исходу двух месяцев Зилич уже был полностью под контролем Мэта, хотя и носил его на плече на веревке и показывал с ним фокусы. На самом деле фокусником в этой паре был Мэт, а Зилич – тогда его звали Янко – выполнял все его приказы.

Конечно, он любил эту крысу.

Но однажды он понял, что не может больше быть рабом Мэта, нет, только не он. Зилич встал посреди ночи, прошел к клетке. Мэт, конечно, не спал. В темноте мерцали его выпуклые крошечные глаза. Зилич понял, что раскрыт. Гибель его – только вопрос времени. А может быть, однажды ночью Мэт перегрызет Зиличу основание черепа, и тот станет растением – как один из тех солдат, что вернулись домой с войны в Европе. И он тоже будет растением, которое ходит под себя.

Зилич заплакал. Потом просунул руку в клетку. Что было всегда сильной стороной Зилича, он умел сопротивляться давлению и никогда не сдавался. Никогда не искал оправданий, чтобы уйти и чего-то не делать.

Он коснулся жесткой шерсти Мэта, погладил проплешину на его загривке. Мэт смотрел на мальчика снисходительно и спокойно – властелин мира.

В следующее мгновение пальцы Янко схватили его за загривок и сжались. Зубы Мэта вонзились в плоть мальчика – Янко заплакал, но не отпустил. Зубы вонзались все глубже, кровь текла по руке Зилича, капала в клетку, на свежие опилки.