Зов Лавкрафта

Новобранец, здоровый, как морозильный шкаф, что он перетаскивал до армии на собственном горбу, повернул голову. Зилич зашипел и отвесил ему подзатыльник. – Слышал?!

– Чего тебе? – Алан из Канады – у него огромные плечи и маленькая, острая, как у гориллы в зоопарке, голова. Алан – недоумок, но они тут, в учебной роте «Браво», с Зиличем самые здоровые. Зилич хорват, но ему от этого не легче. Он ростом ниже Алана, но гораздо умнее и злее – и злость тут, пожалуй, важнее остального. Без злости нельзя помыкать людьми и травить других новобранцев, тех, что слабее, а без этого у них двоих не будет ни денег, ни развлечений. Какая тут на хрен армейская жизнь.

Квадратный плац базы был залит серым бетоном и разлинован свежей краской. Новобранцы выстроились на нем ровными, хотя и слегка помятыми выгоревше-зелеными колоннами.

– К поднятию флага! – скомандовал сержант, рука его напряглась так, словно хотела прострелить ему висок. Об отутюженные линии пилотки с легким шипением резался воздух. – Готовься!

Ряды напряглись. Алан и Зилич стояли один перед другим через два человека – ростом Зилич все-таки не вышел. Впрочем, без его злости Алан так бы и остался добродушным туповатым увальнем, а не грозой всего взвода, а то и роты.

С шелестом, развеваясь на ветру, поднимался флаг – звезды и полосы трепетали на ветру.

– Равнение на! – головы вздернулись разом, глаза следят за флагом.

Новенькие, еще только готовящиеся влиться в стройные ряды морской пехоты, стояли отдельно. Всякая шушера, сказал Зиличу капрал Хольц, обретавшийся у штаба; он умел печатать – поэтому совершенно не собирался умирать. Зато Зилич делился с ним кое-чем. Богатенькие сыночки, студенты колледжей, обеспеченные хлюпики. С них можно взять кое-что. И не забудь поделиться.

Невидящими стеклянными глазами Зилич пялился на флаг. Богатенькие – это хорошо. Мягкие, ухоженные белоручки, мальчики с серебряными ложечками в задницах – это как раз то, что нужно.

– Разойдись!

Зилич достал из заднего кармана брюк грязную пластиковую расческу с застрявшими между зубьев рыжими волосками, провел по редкой шевелюре. Еще раз. И еще. Процесс доставлял ему нечто вроде извращенного удовольствия, почти как бить мудаков, а мудаков вокруг столько, что удовольствие назавтра можно будет повторить – а вот волос больше не становится. Шевелюра Зилича была жидкой, прилизанной – и оттого еще более омерзительной. Нос острый, черты лица мелкие и скорее отталкивающие – хотя и сохранили что-то вроде балканской красоты.

В армии Зиличу нравилось. Пока с ним был Алан, его мускулы и пугающая способность канадца делать больно, в армии можно было жить. Скоро срок подготовки их обоих – и Зилича, и Алана – должен был подойти к концу, их обоих отправят в действующие части – и, возможно, в разные. В разные! Пожалуй, это единственное, что омрачало пребывание Зилича в Корпусе морской пехоты, не считая дрилл-сержантов и строевой подготовки. И вообще любой подготовки.

Зилич медленно провел расческой – ото лба к затылку. Хорошо. Почти как трахаться.

Он открыл глаза.

– Эл, – сказал Зилич. – Приготовься. Нужно кое-кого воспитать.

На сегодня Зилич наметил того студентика из колледжа для узкоглазых. Из прачечной – ха-ха. Пока студентик держался с достоинством и очень прямо. Лицо невозмутимое. Ничего, Зилич научит его наклоняться. Это морская пехота, сосунок. Теперь ты в армии… нау!

Что-то в поведении студентика смущало Зилича, но он решил не придавать этому значения.

Маленький китаец стоял во втором ряду – Зилич видел его красивое, на их узкоглазый (обезьяний) лад лицо. В мешковатой форме, которая сидела на нем – хмм, вполне прилично. Зилич не помнил новобранцев, которым форма бы шла. Ему с Аланом она точно не шла, пока они не научились подволакивать ноги и лениво смотреть мимо, как опытные морпехи. Учебка! Зилич боялся, что время пройдет, и его перекинут в действующие части – где мы там сейчас сражаемся? В Корее? Или в Корее уже закончилось? Гаити?

Филиппины? Ямайка?

От попыток вспомнить разболелась голова. Зилич поморщился. Все, пора брать быка за рога. А смазливого китайчонка – за смазливое китайское личико. Он наверняка богатый. Хотя почему тогда не отмазался?

Хороший вопрос. Вот у китайчонка и спросим.

– Эл, возьми с собой еще двоих – этих, которые пришли на прошлой неделе.

Алан кивнул. В парнях была некая непонятная фигня – клу-клукс-клановцы они, что ли? В общем, «белая мразь» – и эта белая мразь поможет им поговорить с желтой.

Китайчонок держался отдельно, сам по себе. Такой на-а‐апряженный, как сказала бы парикмахерша, с которой Зилич крутил до того, как его загребли. Но на всякий случай лучше подстраховаться. Вдруг набежит много китайцев? И кто их знает, вдруг они не любят хорватов?

– Сегодня, – сказал Зилич. Алан медленно кивнул. Гора мышц. В эту бы светловолосую большую голову еще бы столько же ума… а там пусто.

– Сегодня, – повторил он себе. Что-то зудело на грани, в затылке, что ли. Может, не стоит его трогать? И еще Зилич чувствовал, что звук может вернуться.

Он возвращается.

Зилич помотал головой. Решено. Сегодня.

* * *