Зов Лавкрафта

– Он вообще просыпался? – спросил Варрава у начальника госпиталя.

Тот покачал головой:

– Обморожение не выбирает, какой из органов поразить. Холод поражает все. В том числе и мозг.

– Тогда он может и не проснуться?

Начальник помедлил.

– Да, – наконец признал он со вздохом. – Возможно и такое.

Варрава кивнул. Развернулся и вышел из палаты. Вдох, выдох. Мерно работал аппарат искусственного дыхания.

* * *

Дикий Адмирал умирал и видел белую пустыню. Горы. Почему-то ледники здесь были ярко-голубого цвета. Вершины гор – оранжевого, яркого цвета. Это точно не Арктика.

Голубая лента залитого льда со следами колес и лыж. Аэродром?

Дикий Адмирал смотрит. Да, аэродром.

Он видит, как черная точка вдали превращается в приближающийся самолет.

Ему нужно рассказать об этом. Там, на земле. Варраве, Алексееву. Они же не знают…

Дикий Адмирал прищурился. Темные очки, мне нужны темные очки. Иначе снежная слепота обеспечена. Солнце выжигает в нем дорожки, и кажется, даже внутри него пылает этот безжалостный белый огонь. Но Дикий Адмирал все равно смотрит на голубые льды и оранжевые скалы. И наконец узнает это место. Земля Королевы Мод.

Место, где у него уже один раз захватывало дух.

– Красиво, – сказал он.

Глава 12 Большой босс

Бриг (военная тюрьма корпуса морской пехоты),

Кэмп-Пендлтон, штат Калифорния.

21 июня 1959 года

– Заключенный номер двести тридцать два. Шаг вперед!

Голос в коридоре звучит странно, неестественно, гулко.

Отдается эхом.

Заключенный номер двести тридцать два бесстрастно сделал шаг вперед, выпрямился. Среднего роста, стройный, в мешковатой тюремной робе. Короткая стрижка – уже не армейская, тюремная. Чем отличается? Хороший вопрос. Над его головой в полной тишине, прерываемой только далекими голосами охранников, проводящих перекличку и проверку камер, вращаются вентиляторы. Заключенный двести тридцать два слышит их мощный рокочущий медленный гул. Огромные лопасти гонят воздух по трубам, изгибающимся и проходящим сквозь все этажи здания тюрьмы, через несколько решеток, мешающих птицам попадать внутрь, но не крысам… крысы везде пройдут… этот воздух втягивается через вентиляционную будку, стоящую на крыше. Будка блестит новым металлом, ее недавно заменили.

А там наверху, над будкой, над крышей, над всей военной тюрьмой – солнце и огромный простор голубого неба. Крики инструкторов и зычный вопль морпехов долетают из-за забора.

Хотя тюрьма по морской традиции называется Бригом, это не корабль, это отдельное здание.

– Твое имя? – спрашивает охранник. Он на две головы выше заключенного двести тридцать два.

Мое имя, думает заключенный двести тридцать два. Словно это имеет значение. Дракон – вот мое имя, думает он, а губы произносят:

– Брюс Ли.

* * *

Туман стелется над водой – там, вдали, в розовой дымке тонет край неба. Океан тих в этот час и прозрачно-хрупок, словно хрустальная фигурка. Крошечные волны похлопывают по желтому песчаному пляжу, мягко, нежно.

От воды тянет спокойствием, от которого через час-два уже ничего не останется. Пять утра. Лучшее время побыть у края моря.

И даже не верится, что в этом океане находится то, что угрожает всему живому на Земле. И в первую очередь – нынешнему хозяину Земли, человеку. Хозяину? – с горькой насмешкой думает Коннери.

Человек – творение Господне. Коннери забросил мощные ноги, заросшие черным курчавым волосом, на шезлонг. Посмотрел над ними вдаль. На огромных ступнях смешно и как-то слегка нелепо топорщились шлепанцы. На белом фоне – вышитая золотом монограмма отеля.

Взгляд Шона скользил по поверхности океана до самого горизонта. Где-то там Куба. В хорошую погоду ее прекрасно видно, но сейчас остров поглощен и спрятан рассветной дымкой. Плохо, что попасть на Кубу теперь сложно. Военная база Гуантанамо – это все, весь кусочек Кубы, что теперь доступен американцам. Соответственно, и британцам вроде Коннери тоже. Впрочем, в эти смутные дни после кубинского переворота, во власти Кастро и его диких «барбудос» – бородачей – вся Куба небезопасна. Но, кажется, подумал Коннери, мне все равно придется туда поехать.

Он нехотя бросил взгляд на картонную папку. Да, придется.

Потому что туда ведут все нити.

Еще есть сомнительный вариант Чили, о котором говорил адмирал Бёрд, но это потом. Неявный вариант. Неясный. Неизвестно, что с этим дальше. Американцы просты и прямы, как молодая нация, в этом они сходны с шотландцами – им тоже далеко до изысканного британского цинизма, позволяющего делать все, что взбредет в голову. «Мы делаем грязные вещи», снова вспомнил Коннери слова К. «Но делаем их хорошо». Американцы тоже делают грязные вещи, но им пока еще нужны оправдания. Как и нам, шотландцам.