Зови меня Закатом

Закат тяжело мотнул головой, стряхивая сон. Слишком все это напоминало, как он лежал у Ежевички, раненый, и едва не умер из-за таких провалов в прошлое. На этот раз оникса на шее не было, но Закат начал сомневаться, что это в самом деле имеет значение. Видения приходили, несмотря на отсутствие камня, возможно, связанные скорее с нарушением размеренного течения жизни — ведь в Залесье и в караване бродяг ему мало что снилось, только в самом начале, или когда случалось что-то непредвиденное.

Может быть, муки в Цитадели тоже еще успеют стать обыденностью.

Когда вокруг потемнело, Закат сначала решил, что скоро потеряет сознание, но по беготне людей понял, что ему не мерещится. Поднял голову к небу, ослепительную синеву которого затянули сизые облака. Болезненный жар ослаб, оставив сухость во рту, Закат отвел взгляд от стремительно сгущающихся туч, поймав себя на том, что мысленно молит их пролиться дождем. Благодаря кляпу он даже случайно не мог ничего сказать вслух, но все равно не хотел никого ни о чем просить. У него ведь не было сил, чтобы что-то изменить.

На макушку упала первая капля. Сначала редкие, оставляющие в сухой пыли глубокие рытвины, вскоре они зачастили, сливаясь в ливень, торопя людей убраться со двора. Вода текла по волосам Заката, впитывалась в веревочный кляп, а он старался выцедить ее, высосать из волокон, запрокинув голову и щурясь от брызг, норовящих попасть в глаза.

Дождь лил сплошным потоком, порывы ветра пробегали по пологу воды, будто волны на морской глади. Молния ударила куда-то за пределы цитадели, над самым ухом громыхнул гром. Закат склонился ниже, натягивая веревки, подставляя спину потокам воды — те смывали пот и кровь, и, хотя от холода снова начало знобить, текущая по воспаленной коже прохлада дарила облегчение.

Гроза постепенно сошла на нет, за ее пеленой вновь проступили каменные стены, изрядно промокшие чучела и развезенная в грязь тренировочная площадка. Пахло мокрой землей, опустевшие тучи не торопились уходить, продолжая закрывать небо. Во двор первыми вернулись слуги — работа-то никуда не делась.

Закат закрыл глаза. Засыпать было страшно, но усталая дремота наваливалась безжалостно, требуя свое.

***

Герой хватает ртом воздух, ноги скользят по мокрому полу, связанные за спиной руки выворачиваются, когда он повисает на спускающейся с потолка веревке, чуть не нырнув в бочку безо всякой помощи.

Темный Властелин удерживает его. Позволяет устоять на ногах, отдышаться. А затем, крепче перехватив волосы, не спеша, почти нежно опускает голову пленника под воду. Держит, улыбаясь, пока Герой не начинает биться так сильно, как бьются только за свою жизнь. Рывком поднимает его над бочкой, вынуждая запрокинуть голову.

— Как думаешь, сколько еще ты сможешь продержаться?

Герой кашляет, пуская носом пузыри, но не произносит ни слова. Его снова макают в бочку, и Темный Властелин знает — даже если бы измученный человек хотел вдохнуть воду, умереть наконец, тело будет сопротивляться до последнего. Бороться бесполезно и глупо, лишая своего хозяина сил.

— Ну же, неужели ты не хочешь попросить меня о милости?

Красивое лицо снова появляется над поверхностью воды, со слипшихся ресниц капает, набрякшие пряди волос кажутся скорее коричневыми, чем золотыми.

— Не дождешься, Темный.

Сон казался рыхлой тканью, сквозь переплетение нитей проступала явь. Закат старался не сидеть неподвижно, поводил плечами — те отзывались болью, но все-таки меньшей, чем раньше. Спина ныла, заставляя вспоминать такие же отметины на коже Героя. Темный Властелин оставил их своей рукой, не воспользовавшись услугами палача. Он вообще предпочитал заниматься пленником лично. Возможно, из недоверия к свите?