Зря ты нанял меня, артефактор!

Да, безусловно, у сильных рёххов есть свои «понятные» черты и характеристики. Например, альбатрос эндольф славится тем, что никогда не забывает лица. Честному слову лисички пэйярту всегда можно верить. Змея сайнаджо в легендах предпочитает находиться рядом с людьми: следить за ними, интересоваться ими, вести эдакий дневничок наблюдений за смертными.

Но все же хочется кому-то сочувствовать, и в этом плане хотя бы один герой-человек — хорошая находка. Поэтому древние авторы и клёпали персонажей, которые умели и с духами пообщаться, и корову с утра подоить. Эдакая кость перемирия между привычным и странным.

Но одно дело сказки, другое — реальность. В реальности рёххов почувствовать невозможно.

Впрочем, Талвани так не считал.

— Не все, о чем не принято болтать, — выдумка, — пожал плечами он. — Некоторые вещи выгоднее скрывать от широких масс населения.

— Это я-то широкая масса?

— Как минимум, ты эгоцентрик, который все меряет по себе, — расхохотался Тилвас.

— Ну-ну. Так, ладно, и зачем тебе статуэтка с коготком?

— Как я уже сказал, это один из компонентов, которые нужны мне для запланированного ритуала.

Я обратила внимание, что на этих словах артефактор непроизвольно коснулся амулета на своей груди.

— Что за ритуал? Он связан с тем, что ты хочешь избавиться от медальона?

Рука Тилваса тотчас метнулась в карман, будто пойманная на горячем. Аристократ устало вздохнул и опустился рядом со мной на корточки.

— Джеремия, — проникновенно проговорил он, — а тебе никогда не говорили, что ты дико приставучая девица?

Я вскинула брови, с ехидцей на него покосившись, и резко дернула за последний крючочек капкана. Тотчас из стены в каких-то десяти сантиметрах от нас выдвинулся и прошил весь коридор насквозь длинный игольчатый бур.

Я надеялась, что Талвани завизжит, как девчонка. Но он лишь продолжал внимательно смотреть на меня, даже не шелохнувшись. Все его лицо выражало то ли лукавство, то ли благорасположение — так сходу и не поймешь.

— Нет, не говорили, — выпрямилась я. — Сочту за комплимент.

Мы пошли дальше.

Впереди нас ждало еще несколько ловушек. Одна из них оказалась до безобразия сложной: нужно было взломать ряд замков, чтобы нейтрализовать ее, и у меня никак не получалось справиться с одним из них.

— На, скушай яичко, успокойся, — аристократ, сидевший на полу склепа, вдруг протянул мне на ладони пару перепелиных яиц.

— Откуда ты их взял? — опешила я.

— Прихватил на фуршете, — Тилвас рукой похлопал по карману сюртука, который и сейчас, как я вдруг увидела, слегка топорщился.

— Ты положил перепелиные яйца в карман вечернего наряда? Серьезно? Да уж, это ни капельки не странно… — пробормотала я, садясь рядом с ним.

Впрочем, угощению я была рада. Тилвас пожал плечами.

— Я подозревал, что быстро мы тут не справимся. Икру или ягоды в карман не положишь, а перепелиные яйца я очень люблю, — он ногтем подковырнул пеструю скорлупку.

— Я тоже их люблю, — сказала я. — Да и вообще еду. Признаться даже, я люблю ее больше, чем людей.

Тилвас расхохотался.

— Чокнемся за это.

***

Мы стукнулись яйцами.

И начали говорить о еде: точнее, о том, кто какие необычные блюда пробовал. Где-то на полпути нашего соревнования я начала немилосердно врать, рассказывая вместо своего опыта о тех диковинных яствах, которые помнила из книг. Талвани просёк это и обозвал меня лгуньей. Я возмутилась, что он некорректен в выборе выражений:

— Нужно было сказать: у вас богатая фантазия, госпожа Джеремия Барк, — ученым тоном пояснила я.

— Фантазия, говоришь? Тогда попробуй еще разок приложить ее к внутренностям этого замка, — парировал аристократ, указывая на ловушку. — А то твой дружок Мокки Бакоа, наверное, уже справился со своей ролью в библиотеке и устал нас ждать.

Это вряд ли: сейф, с которым где-то наверху должен был разбираться сейчас Бакоа,  сложнее всей нашей миссии, да и дорога к нему для вора должна была быть долгой. Но Тилвас прав: пора и поработать.

После привала замок мне все-таки поддался. Своевременный отдых — топливо для успеха.

И вот наконец впереди замаячил слабый огонек: лампада, стоявшая в святилище белого лиса.

Мы приблизились к нему. Это был небольшой домик — аккурат в человеческий рост — выполненный из белого мрамора. Камень исчерчивали пейзажи кедровых рощ. По ним тут и там бегали схематичные белые лисы, их отпечатки были выдавлены в камне, как будто настоящие. Из-за стволов некоторых деревьев выглядывал дух волка горфуса — сказочного врага и одного из соперников пэйярту, покровителя голых скал.

Я наклонилась, чтобы не удариться макушкой о притолоку, и зашла внутрь святилища. На сей раз Талвани последовал за мной.

На постаменте в центре домика сидел лис. У него между лапами были сложены сокровища-подношения: гранатовые браслеты, золотые монеты, мешочки с драгоценными специями, завезенными из других уголков мира. А также лежала небольшая серебряная фигурка в виде точно такого же лиса: уши торчком, распушенный хвост, умный и хитрый взгляд.