Зря ты приехала

Я видела ее. Видела ясно как божий день.

Я мало чему доверяла, но своим глазам доверяла. Возможно, Келвин говорил правду об Альберте – или дяде Альберте, если уж на то пошло. Но о Бри он лгал.

Я видела ее имя.

Дата отъезда… никогда.

Она все еще была здесь. Я это чувствовала.

Келвин

Я стянул через голову промокшую от пота майку, бросил на траву и, вытерев лоб, склонился над капотом машины.

Механик починил большую часть неисправностей в машине Грейс, но оставил меня доделывать остальное. Он дал мне довольно четкие инструкции, но я сомневался, что делаю все правильно. Однако я был полон решимости завершить работу, а решимость иногда может компенсировать навыки или талант.

У нас с Грейс было меньше двадцати четырех часов, и это приводило меня в ужас. Я хотел, чтобы она осталась. Нет, мне нужно было, чтобы она осталась. Может, не навсегда, а лишь на какое-то время – чтобы она могла понять, что нас связывает. То, что связывало меня и Грейс, большинство людей не испытали бы и за целую жизнь. Это было электричеством… Нет, волшебством. Тем, о чем все мечтают.

– Эй, Келвин.

Я так глубоко ушел в свои мысли, что не слышал, как Бетти подъехала и вышла из машины. Обернувшись, я увидел, что она стоит с кипой новых штор, перекинутых через плечо.

– Дай-ка мне. – Я забрал у нее шторы.

Приподняв брови, Бетти внимательно посмотрела на меня.

– Как ты?

Она всегда очень волновалась, как я, временами даже слишком волновалась.

Я пожал плечами и надул щеки.

– Бывало и лучше.

– Где твоя гостья? – Она посмотрела в сторону сарая, потом на пруд, потом на ранчо.

– Наверное, принимает душ. Она все еще не пришла в себя, – сказал я, глядя на дом и представляя себе Грейс внутри.

– Могу вообразить, – кивнула Бетти. – Должно быть, сильно перепугалась.

Войдя вместе с Бетти в дом, я положил шторы на диван.

Бетти оценивающе осмотрелась. От занавесок остались одни клочья, стены у окна и потолок почернели от дыма.

– Джо, конечно, здорово потрудился, – скривив губы, сказала Бетти. – Не понимаю, что на него нашло.

Она посмотрела на меня в ожидании объяснений.

– Думаю, это как-то связано с нашими родителями. – Я приподнял бровь и вытянул губы в прямую линию. – Ты в курсе, что с ними на самом деле произошло?

Я знал, что Джо разозлился не только из-за родителей, но остальное Бетти не касалось.

Не успела она ответить, как я уже понял: она все знала. Глаза Бетти заблестели, губы задрожали, она вздохнула.

Она лгала мне.

– Как ты могла мне не сказать?

Бетти опустила голову.

– Я пыталась тебя защитить.

– Это же были мои родители. Я имел право знать. И Джо все время знал, что на самом деле произошло. Ему пришлось справляться с этим самостоятельно, вот почему он такой псих.

– Я пыталась ему помочь, но ты же знаешь, какой он. Увидев, как сильно его это задело, я поняла, что не смогу тебе рассказать. Кто-то должен был сохранить ясную голову, чтобы заботиться о ранчо.

– Ранчо? Так тебя беспокоит ранчо?

Я подошел к стене и с силой ударил кулаком в то место, где ее лизало и уничтожало пламя.

– Келв, не надо. – Бетти схватила меня за плечо и попыталась оттащить. – Прости, пожалуйста. Мне и вправду жаль. – Ее голос дрогнул.

Стряхнув с плеча ее руку, я отвел кулак от стены. Костяшки были в крови, но я не чувствовал боли. Я почти ничего не чувствовал с тех пор, как вернулся на это богом забытое ранчо.

– Хорошо-хорошо. – Она шмыгнула носом. – Пожалуйста, не сердись.

Немного помолчав, Бетти добавила:

– Оставлю тебя в покое и пойду проведаю своих пчел.

Не дождавшись ответа, она вышла.

Я наблюдал в окно, как она прошла по крыльцу, спустилась по ступенькам и направилась к лесу.

Кто дал ей право решать, что мне нужно знать, а что не нужно? Как могла она скрыть, что на самом деле произошло с моими родителями? Говорят, правда освобождает, но я не знал, что сперва она приводит в ярость.

Сдернув остатки сгоревших штор, я принялся снимать карнизы. Часть гипсокартона нужно будет заменить, а всю чертову стену – перекрасить. Предстояло много работы, а у меня и так забот был полон рот.

Снаружи раздался пронзительный крик, такой громкий, как будто кричали совсем рядом. Я сразу узнал голос Бетти и, выскочив через парадную дверь, пустился бегом.

Я нашел ее возле пасеки: закрыв лицо руками, Бетти продолжала кричать.

Стервятники сорвались с веток деревьев и разлетелись во все стороны.

Ульи были опрокинуты. Альберт лежал на спине с разинутым ртом. Рвота стекала по его лицу, испещренному красными пятнами и сыпью; оно распухло, как чрезмерно надутый воздушный шар, так что едва были видны открытые глаза. Кое-где не хватало кусков плоти: скорее всего, стервятники-индейки добрались до него первыми. Одежда Альберта была влажной, пчелы все еще жужжали вокруг, ползая по телу, забираясь в рот и выбираясь оттуда, ползая по остекленевшим глазам.

Я притянул Бетти к себе. Ее крики перешли в безудержные рыдания, она отчаянно тряслась, мне показалось она развалится прямо у меня в руках.

– Что он здесь делал? – прорыдала она.

Грейс