Зубная фея летает на зубной щётке

Форточка двигалась всё быстрее, быстрее… С треском дерева и бряканьем стекла она захлопнулась. Янка едва успела отскочить. Марк бросился к шпингалету. Повис, дёргая его вниз. Раз, раз, раз – шпингалет двигался рыками. Он только чуть-чуть вошёл в гнездо и застрял, вогнать его поглубже у Марка не получалось. Но и этого достаточно, чтобы никто не смог открыть форточку снаружи. Марк упал на деревянный выступ рамы, шевеля руками и хватая ртом воздух.

– Эй! Вы там! В чём дело! Что происходит? Немедленно вылетайте сюда!

Голос королевы из-за стекла слышался еле-еле.

Марк улыбнулся. Красное лицо его стало розовым. Он даже не повернул к окну голову. Он сел и посмотрел на Янку.

– Хагм, хгам, – Марк откашлялся. – Должен признать, это было страшно. Пожалуй, нет более волнительного занятия, чем свержение монарха. А сейчас, ты не представляешь, как хорошо я сейчас себя чувствую. Ух!

Марк сжал кулаки и потряс ими над головой.

– Сделал бы государственные перевороты своим хобби, но, кроме меня, монархов здесь нет и не будет, а свергать самого себя слишком экстравагантно. Самое время тебя поблагодарить. Ты мне необычайно помогла. А ваша с крёстной попытка избавиться сразу от меня и от Клавдии, изрядно меня посмешила.

Янка похолодела, по пальцам забегали мурашки.

– Нет, вы действительно надеялись, что я куплюсь на этот бред про создание династии и магию предметов власти? Скажи, надеялись, да? Да?

Янка кивнула.

Марк расхохотался:

– Я едва сдерживался, когда старые дружки этой ведьмы феи-крёстной шептали мне по углам чушь о сакральном значении короны. Я кивал с серьёзным лицом, но каких сил стоило мне не рассмеяться. Ой, ну хоть сейчас можно расслабиться.

Марк снова захохотал, довольно ненатурально.

– А эта старуха и твои дружки, они в тюрьме, да. Я не говорил? Ну да, я же всего минуту как король, извини, что не успел сказать раньше. Мне, знаешь ли, не нравится, когда меня толкают в спину и выпихивают за окно. Вы ведь это задумали, да? Ну, скажи, скажи, теперь можно. Да?

Янка молчала, опустив глаза. Говорить ему она ничего не собиралась. Внутри у неё сделалось пусто. Она понимала, что нужно бежать, но не осталось ни сил, не желания. Они проиграли. Она не знала, что делать.

– Ну а теперь я займусь тобой!

Марк продолжая улыбаться, прыгнул на свою часовую стрелку и бросился к Янке. Она дёрнулась, но не успела пролететь и миллиметра, как Марк вцепился ей в руку. Он резко дёрнул Янку к себе. Она вскрикнула и свалилась со щётки, которая, стукнувшись о батарею, упала на пол.

Марк, держа Янку одной рукой, полетел от окна. Он не оглядывался. В окно, с той стороны, снаружи, с улицы, билась королева. Теперь уже бывшая. Она грозила кулаками и что-то кричала, но через стекло ничего не было слышно. Королева могла остаться на улице, или пролезь в пространство между оконными рамами через щель в зелёной сетке. Где присоединиться к дохлым мухам. О том, чтобы большие никогда не открывали форточку, Марк позаботится.

* * *

Бывший советник королевы, а сейчас сам король, летел с Янкой через квартиру. Он держал её за руку, как охотник добычу. Янка постанывала, руке было больно, кожа на запястье горела, связки трещали. Но она не кричала: бесполезно, звать на помощь некого. Она смотрела вниз, видела свои ноги, фейские домики, но ни одного фея или феи, все куда-то попрятались. Марк пролетел через гостиную, значит, они не во дворец.

Через прихожую завернули в детскую. В углу комнаты, рядом с двухэтажной кроватью, расставлены какие-то коробочки, к детям отношения не имеющие.

– Добро пожаловать в мою тюрьму! – крикнул Марк, и, не снижаясь, разжал руку.

Вот тут уже Янка закричала. Одно дело знать, что фея не разобьётся насмерть, упав на пол, как не разбиваются жуки, цыплята и прочая мелочь, другое – проверить это на себе. Шторы в детской были задёрнуты, в полумраке она не видела, куда летит. Заметила только что-то тёмное. Бух! Янка приземлилась точно на большого коричневого медвежонка. Провалилось в его мягкое брюхо, как в подушку. Полежала, приходя в себя. Начала приподниматься. Глаза медвежонка загорелись тусклым зелёным светом. Он обнял Янку лапами и сказал:

– Двай пыграем.

– Нет! – закричал Марк, круживший сверху. – Прекрати, ватное чучело, никаких игр! В тюрьму её, слышишь, в тюрьму! Как я устал от вас! Тюрьма! Тюрьма! Охранять!

Медвежонок, не выпуская Янку из объятий, поднялся на задние лапы.

– Трма. Охраать, – повторил он команду.

Янка попыталась вывернуться из мягких лап, но лапы сжались, перестав быть мягкими. Медвежонок сдавливал ей живот, не давая дышать.

– А! – выдохнула Янка остатки воздуха из лёгких и забила ногами.

Медвежонок, пошёл, раскачиваясь, ноги Янки не доставали до ворса ковра, покрывавшего пол в детской, а в детской он был высокий, феям по колено. В глазах у неё потемнело, в этой темноте запрыгали красные искорки. Она ещё раз попыталась разжать медвежьи лапы, чтобы вдохнуть, у неё ничего не получилось. Она успела заметить ещё несколько игрушек, идущих к ним, и потеряла сознание.

Очнулась Янка в банке из-под кофе.