Зверь

Повисло долгое молчание. А потом Мэри пожала плечами.

— Я занималась с молодежью. Не только в Убежище, но и ранее, когда работала с детьми-аутистами. — Она перевела взгляд. — Ты помнишь, когда я ночевала у Бэллы? И я сказала тебе, что не хочу больше тебя видеть?

Рейдж закрыл глаза, к нему вернулись воспоминания той ужасной ссоры. По неясной причине она помнила о стеганом одеяле в гостевой комнате, в которой она спала, одеяло сшитом из разноцветных лоскутов. Мэри была в кровати, когда он вошел. И хотя она была всего лишь в другом конце комнаты, казалось, словно их разделяла пропасть.

— Да, — выдохнул он хрипло. — Помню.

— Мне было так больно, я не хотела тянуть кого-то на дно вместе с собой. Я была в онемении, совсем закрылась, была готова сдаться и не хотела продолжать сражаться. Я была жестока с тобой. Но ты все равно пришел. Ты пришел и… и в тебе я увидела путеводную звезду, от которой не смогла отвернуться.

«Я не в порядке».

В своих мыслях он услышал ее слова. Почувствовал, как она чуть не сбила его с ног, когда выбежала из того дома, тогда он стоял там и держал луну в ладони, как она показывала.

— Мне казалось, что Битти чувствует тоже, что и я тогда. В смысле, сколько я ее знаю, она всегда была замкнутой. Даже в присутствии своей мамы, она была словно отдельно стоящий остров, наблюдала, отталкивала людей от себя, отгораживалась ото всех. И после насилия и смертей? Нельзя винить ее. Я просто так сильно хотела достучаться до нее. Словно… в ретроспективе, кажется, я пыталась спасти себя молодую.

— Она открылась нам прошлой ночью, — сказал Рейдж. — По крайней мере, мне так показалось. Я не знаю…

— То же самое я сказала Мариссе. Я не знаю, обычный ли порядок лечения помог достучаться до нее. И она ответила. Я возила ее на могилу мамы. Потом мы купили М&Мс в местном «Ханнафорде». Она в самом начале трудного путешествия, и я не хочу оставлять попытки помочь ей.

— Марисса снимает тебя с ее дела? — требовательно спросил он.

— Нет, она просто думает, что я чересчур вовлечена в эмоциональном плане… вынуждена признать, что это так. Битти — особенная для меня.

Рейдж опустил взгляд на папку, которую Мэри прижала к груди… казалось, она этого даже не осознавала.

— Мэри.

Когда она, наконец, подняла взгляд, Рейджу показалось, что он прыгает со скалы. Хорошие новости? Если предстоит свободное падение с кем-то, то только с его шеллан.

— Мы могли бы дать ей хороший дом.

Когда глаза Мэри затянуло пеленой слез, он подошел к ней и, опустившись на колени перед своей шеллан, положил руки на ее ноги.

— Ты не хотела говорить это, да? — прошептал Рейдж.

Она содрогнулась на вдохе. А потом покачала головой.

— Этого не должно было произойти с нами. Мы недавно обсуждали. Этого… не должно было произойти с нами. Родительства.

— Кто сказал?

Мэри открыла рот. Потом закрыла, сильнее прижав бумаги к сердцу.

— Я была не против этого. Правда. Я… не думала, что буду матерью когда-нибудь.

Когда из ее глаз полились слезы, Рейдж поднял руку и вытер лицо любимой.

— Это нормально, что ты не можешь говорить об этом. Я скажу все за тебя. Ты будешь самой замечательной мамэн для этой малышки. Битти очень повезет с тобой.

Казалось, сказанные им слова каким-то образом поразили ее, и Рейдж прекрасно понимал ее чувства. Он был готов смириться с той частью жизни, которая была для него недоступна, потому что его благословили во многом, но возможности стать отцом среди этих благословений не было. И да, это так жестоко — что в дверь, безнадежно закрытую для него, постучали так скоро.

Но одно он знал наверняка.

Если по какому-то чуду они смогут сыграть роль в судьбе девочки? Он подпишется без колебаний. И он без лишних вопросов знал, что Мэри чувствовала то же самое.

Родители.

Это будет чудом.

***

Мэри удивилась, когда центр груди охватила немыслимая боль.

И думая обо всем этом, она решила, что да, это было возможно, что она сублимировала детские проблемы… занималась самолечением неизвестной ей агонии посредством честного труда, служа тем, кто нуждался в помощи в самые уязвимые мгновения их жизни.

Содрогнувшись, Мэри подалась вперед, и Рейдж подхватил ее, когда она выпала с кресла на его колени. Он обернул вокруг нее руки, прижимая к себе, она же не отпускала папку с бумагами.

Было ужасно признаваться себе или Рейджу, что эта мысль тлела в ее сердце весь прошлый год. Но материнское чувство зародилось в ней в какой-то момент во время их с Битти долгого пути… хотя Мэри сама себе боялась признаться в этом и бережно относилась к связи между матерью и дочкой, чтобы никоим образом не влиять на нее.

Но время от времени она задумывалась, что малышка будет делать, если окажется одна в этом мире.

И да, порой она мечтала о том, что они приводят ее в свою жизнь.

И, без сомнений, поэтому в ночь, когда умерла мамэн Битти, Мэри поехала к особняку, а не в Убежище.

Но она знала, что подобные чувства были не подобающими и не профессиональными, поэтому ничего не сказала, ничего не сделала, вела себя как обычно при работе с детьми.

Но ее сердце было в другом месте.