Зверь (сборник)

За несколько месяцев до того Педро забросил молитвы, но впоследствии он уверял своего исповедника, что той ночью погасил все свои долги перед Всевышним, а к утру у него даже излишек образовался. На рассвете он поручил отару собаке и отправился искать сбежавших, зная, что, во-первых, днем опасности гораздо меньше, а во-вторых, что некоторые все равно сбегут. Пропало довольно много овец, и, что возводило это число в квадрат, — с ними сбежали две черных. Как ни странно, овцы не рассеялись, и Педро шел сквозь дебри по их следам чуть больше мили, пока не добрался до еще одного маленького, закрытого со всех сторон каньона. Здесь он и нашел потерявшихся овец — они вскарабкались на валуны и на шпили скал так высоко, как только могли. Педро, довольный, еще полминуты пополнял баланс своего банка молитв, но с прискорбием обнаружил, что никак не сможет уговорить овец спуститься или уйти из каньона. Пара тех, которых он довел почти до выхода, в ужасе прянула назад от чего-то на земле, что при проверке оказалось — да, он клянется в этом! — глубокими свежими следами гризли, тянущимися через каньон, от стены к стене. Овцы снова разбежались так, что их было не собрать. Педро испугался уже за себя, а потому торопливо вернулся к основной отаре. На этот раз он просчитался серьезнее, чем когда-либо. Другой гризли был медведем обычного размера и ел по овце в день, но новый, в чьи пределы Педро забрался, был чудовищем, медведем-горой, которому на обед требовалось сорок или пятьдесят овец. Чем быстрее Педро отсюда уйдет, тем лучше.

Было уже поздно, слишком поздно, а овцы слишком устали, чтобы куда-то идти, поэтому Педро приготовился к ночевке, и не так, как обычно: развел два больших костра на входе в каньон, а для себя устроил на дереве лежанку на пятнадцатифутовой высоте. Собака была предоставлена сама себе.

VIII. Рев в каньоне

Педро знал, что большой медведь придет: для такого существа полсотни овец в крохотном каньоне — всего лишь закуска. По привычке он тщательно зарядил ружье и забрался наверх, в свою постель. Какие бы недостатки не имело его лежбище, проветривалось оно отлично, и вскоре Педро весь дрожал. Он с завистью поглядел вниз, на собаку, свернувшуюся у огня, затем помолился о том, чтобы святые направили стопы медведя к какой-нибудь другой отаре, а потом осторожно обозначил, к чьей именно, чтобы святые не ошиблись. Потом пытался молиться, чтобы уснуть. В церкви и у миссионера это всегда срабатывало, почему бы и нет? Но в кои-то веки это не помогло. Пугающие полуночные часы прошли, и приближался серый рассвет, час глухого отчаяния. Отчаяние и охватило Тампико: долгий стон прорвался сквозь барабанную дробь зубов. Собака вскочила, дико залаяла, овцы смешались, а затем попятились в темноту. Потом они в торопливой панике заметались, а за ними нарисовался гигантский темный силуэт. Тампико схватил ружье и выстрелил бы, как вдруг с ясностью тошнотворного ужаса осознал: медведь ростом тридцать футов, а его лежанка — всего лишь на пятнадцати: самая подходящая для чудища высота. Только безумец предложил бы медведю сожрать себя, выстрелив в него. Так что Педро прижался к лежанке, стиснув до треска зубы, и стал рассыпаться в молитвах небесному покровителю, сожалея о своем вольном отношении к нему и до глубины души надеясь, что эту небрежность сочтут вынужденной и что каким-то образом просьбы достигнут адресата сразу после того, как вознесутся над лежанкой.

Утром Педро обрел доказательства того, что его мольбы были услышаны. Действительно, внизу виднелись следы медведя, но черных овец осталось столько же, так что Педро набрал в карман камни и, ведя отару дальше, снова начал свой обычный монолог.

— Эй, Капитан, индюк ты ленивый! — крикнул он, когда собака остановилась попить. — Приведи сюда этих сыновей погибели, которые бегут не в ту сторону! — И камень придал веса приказу, который собака немедля кинулась выполнять. Суетясь вокруг огромной кучи угрюмой парнокопытной саранчи, пес держал ее вместе и заставлял бежать, пока Педро играл роль большого, шумного и неловкого помощника.

На пути через открытую местность острый глаз погонщика заметил фигуру — человека, сидящего на камне слева над ними. Педро окинул его пытливым взглядом, человек поприветствовал его и жестом пригласил подойти ближе. Это означало: «Я друг»; сделай он жест «Проходи мимо», это могло означать: «Держись подальше, или я буду стрелять». Педро приблизился к нему на несколько шагов и сел. Тот подошел ближе. Это был Лэн Келлиан, охотник.

Оба были рады возможности «поговорить с другим человеком» и обменяться новостями. Последнее касалось цен на шерсть, провала боя быка с медведем, а самой главной темой стал чудовищный медведь, который убил овец Тампико.

— А, это дьявол в образе медведя, адская тварь… Медведь-гринго… Прости, амиго, я хотел сказать, очень уж он страшный.