Зверь в отражении. Трилогия в одном томе

– Я не жалеть тебя пришла, – в звонком девчачьем голосе Лахесы прозвучала обида. Младшая из дочерей Мааре сморщила нос и отряхнула подол платья.

– Тогда что ты здесь делаешь?

– Хочу предоставить тебе выбор, – она вынула из изящных ножен на поясе знакомый атаме. – Как ты желаешь умереть, Зверь?

* * *

Ароматы свежезаваренных трав, горячей похлебки и лечебной мази, щекотали ноздри. Фенрир сидел на подстилке из чистой соломы и наблюдал, как мойра промывает его рану.

– Мне её не залечить, – и повторила, будто до него с первого раза не дошло: – Никому из живущих заклинателей тебя не исцелить.

Проклятый выхватил у неё тряпицу и прижал к изувеченному боку. Кровь не останавливалась, а жар разливался внутри кипящим маслом. Его начало лихорадить.

– Зачем ты нянчишься со мной?

– Мааре хотела бы этого.

– Твои сестры не думают о ней.

– Сестра. Атропу ты убил, откусил ей голову. Помнишь?

– И сделал бы это вновь!

Не ответив, она силой влила ему в глотку отвар и зажала ладонью рот и нос, когда он закашлялся в попытке выплюнуть остатки горькой дряни.

– Зелье на время остановит кровотечение и ослабит жар.

Хрупкая, как изящный цветок Лахесис обладала недюжей силой и даром, который обошел её сестер десятой дорогой – состраданием. Красавицей она не слыла, слишком крупные черты лица, нос с выраженной горбинкой, тонкие губы и родинка на правой щеке. Небрежно остриженные пряди разной длины, топорщились во все стороны. Мать продала её в рабство совсем девчонкой, потому что не хватало на чарку вина.

Зелье усыпляло. Фенрир забылся, уронив голову на колени мойры.

– Выбери легкий путь, – она уговаривала его как маленького настырного мальчика, отказавшегося отдавать чужую игрушку. – Уйди сейчас. Там ждёт покой.

Он перехватил её руку с занесенным клинком, даже не открыв глаза.

– Лжешь, – вырвалось из груди свистящим шепотом.

Не будет им покоя. Древний донес до заклинателей знание, как заточить в ловушку между мирами и их. Чтобы наказать, отплатить той же монетой. Мааре отправила брата в Энгар и телом и духом, но у магов же сил хватило только на заклятие вырывающее душу.

Оно коснулось Кхалессы, когда вероломный Лазарус Хастис уничтожил артефакт, преклонив колени и поклявшись в вечной верности. Заслонив себя и своих людей щитом, он истребил и магов из Совета. Фенрир спасся чудом, стоя рядом с делегацией предателя. Один шаг в сторону во время суматохи и за миг до взорвавшегося заклинания, спас от неминуемой гибели. Всё, что произошло после, в памяти сохранилось урывками, как из самого страшного кошмара. Кровь, вопли, снова кровь… море крови. И все же заклинатели задавили его числом. Бежать пришлось без оглядки, далеко на запад.

Лазарус выжил в той бойне, занял город и призвал к себе кланы, объявив, что правление Истинных закончилось. Тело Кхалессы послужило тому доказательством.

Узы – распустившаяся нить, едва держались. Лишь отголосок былой нерушимой связи. Уже не в этом мире, но где-то так далеко, что не дотянуться, не почувствовать… Участь хуже смерти. Его тянуло к ней, туда – в забвение.

Словно живой труп он скитался в поисках оставшихся сторонников многие месяцы. Верные магии, мечу и клятвам, члены Братства Тьмы отправились с ним назад в Константинополь, чтобы вернуть свою госпожу.

План выгорел, и им даже удалось сбежать. Но вот Фенрира Лазарус ранил и сбросил с балкона, а после приказал своим людям загнать Зверя и вернуть, пока он сам, снарядив погоню, не вернется с телом Истинной назад.

Лахесис нашла его у источника раньше, чем люди Хастиса.

Дочь Мааре смиренно выдохнула, убрала клинок.

– Велар не отступится? – подал голос Фенрир, когда боль немного поутихла и кровотечение замедлилось.

– Никогда. И чем рьянее ему будут сопротивляться, тем плачевнее будет исход. Лишь мужественность и жертвенность поможет его победить.

Им все равно придется открыть этот треклятый Переход, а Кхалессе заплатить жизнью – умереть уже по-настоящему… или кому-то другому, кому-то, в чьих жилах будет течь та же кровь.

– Мы ведь выберемся оттуда… из Энгара?

– Возможно, – Лахесис гладила его по голове, или это от поганого отвара мерещилось всякое. – Много будет путей, жребий непредсказуем. Но прежде немало веков пройдет.

– Если мы победим его, что тогда?

– Все будет по-прежнему, – пожала плечами провидица, – маги будут грызться за власть, люди умирать… Так было со времен сотворения, в каждом из миров.

– Ты видела их… в видениях? Другие миры?

Молчание. Он снова провалился в сон, и очень удивился, услышав голос мойры, отзывающийся эхом.

– Я видела людей с белыми волосами, осужденных на вечное изгнание, видела духов, прекрасных и коварных. Видела небо, расчерченное удивительными созвездиями и три луны на одном небосклоне, а узреть их можно только шагнув в мир между мирами. Там обитают создания страшные, кровожадные и могучие, там чародеи сопрягают магию с символами.

Наверняка он бредил, потому что каждое слово Лахесы вспыхивало в сознании яркой картинкой-видением. Когда она замолчала, тишина и темнота спеленали его в тугой кокон и трудно сказать сколько длилось забвение, покуда лихорадка не отпустила.