Звери малой земли

– Остальные доктора даже не упоминали сифилис, – тихо возразила Яшма.

– Болезнь может напоминать многие хвори, пока на последней стадии заболевания не появляются язвы. Будьте осторожны. До них нельзя дотрагиваться, они очень заразны. Что касается того, как долго ей осталось, здесь сложно сказать что-то определенное. Завтра я пришлю к вам слугу с мышьяком. Это облегчит симптомы.

Когда врач их покинул, Яшма отправилась на кухню, чтобы приготовить ужин из их скудных запасов. В кладовой обнаружились лишь стакан ячменя да немного сушеных водорослей, которые она могла бы залить остатками масла и уксуса – по половинке наперстка. Яшма бездумно взялась за нож и разделочную доску, но сообразила, что ей нечего нарезать. Она покрепче вцепилась в рукоятку ножа костлявой рукой, из последних сил борясь со слезами, от которых помутилось в глазах. Она до сих пор помнила, как порезала руку той знойной летней ночью много лет назад. Одно движение ножа чуть выше следа шрама – и всем ее печалям настал бы конец.

Она отложила нож и приготовила жидкую ячменную похлебку.

Когда она вернулась, Дани была уже в ясном и спокойном состоянии, которое у нее теперь можно было наблюдать все реже.

– Как ты умудрилась вновь приготовить ужин? – поинтересовалась Дани, когда Яшма поставила рядом с ней поднос.

– У нас еще осталось немного ячменя от Чонхо, – солгала Яшма. Те запасы они съели уже давно. Этот ячмень она приобрела на черном рынке. – Да и не беспокойся о том, откуда у нас еда. Главное – выздоравливай.

– Я для тебя стала тяжким бременем, – заметила Дани. Она силилась глотать кашу, которую подносила ложку за ложкой к ее рту Яшма, и старалась есть аккуратно. Но, несмотря на напряжение мышц лица, стоившее ей неимоверных усилий, одна блестящая капля все-таки сорвалась с уголка рта. – Эх, вот я и превратилась в выжившую из ума старуху, – отметила Дани, улыбаясь, превозмогая боль.

– Ты никогда не будешь ни старой, ни выжившей из ума, – сказала Яшма. – Ты всегда останешься красавицей. Нам всем, даже Луне, далеко до тебя.

– Ты слишком добра. Нет, не просто добра… – Дани заморгала, и слезинка покинула ее все еще красивые глаза. – Помнишь? Когда сестрица Серебро еще в Пхеньяне попросила взять тебя к себе, я сначала отказалась. Утверждала, что ты девочка совсем бесхарактерная, слишком скучная и неприглядная. А она все твердила, что ты очень хорошая. Она была права. А я ошибалась.

– Я была готова делать все, что бы ни предложила Лилия. Это она была всегда жизнерадостной девочкой. А я была робкой, – ответила Яшма.

– И все же ты оказалась самой сильной из всех нас… Даже когда меня не станет и когда война подойдет к концу, ты продолжишь жить… И, надеюсь, найдешь себе достойного мужчину, с которым проведешь остаток дней.

– Ты не умрешь! Что ты такое говоришь, – возмутилась Яшма. Но и ей не было дано сдержать поток слез.

– Я слышала, что сказал врач… Я не спала, – затухающим голосом прошептала Дани, пытаясь отвернуться от нее. Яшма поспешила помочь тете опустить голову на подушку.

– Ш-ш-ш, теперь отдыхай. Не утомляй себя пустыми разговорами.

– Не пытайся скрыть правду. У меня не так много времени осталось. Яшма, послушай меня. У меня к тебе две просьбы… – Она закрыла глаза. – Во-первых, сохрани бриллиантовое колье. Что бы ни случилось, не расставайся с ним. Не надо его сейчас продавать. Пусть оно останется на самый крайний случай. И, естественно, когда я покину этот свет, и дом, и все в нем останется тебе. Но колье гораздо более ценное, чем все остальное, вместе взятое. Помни об этом. Во-вторых, я хотела бы перед смертью повидать двух людей. Единственных двух мужчин, которые были мне небезразличны. Поможешь мне пригласить их сюда? Кажется, я уже не в силах даже письмо написать.

На следующий день Яшма отправила два письма: одно – в дом Ли Мёнбо, другое – в издательство Ким Сонсу.

* * *