Звери малой земли

То, что последовало дальше, впервые открыло ей, что он за человек. Прежде она могла лишь догадываться о его таинственных занятиях. Чонхо кинулся в ее сторону. Она была слишком напугана, чтобы кричать, и вместо этого укрыла голову руками и вся съежилась. Но его тело пронеслось мимо нее. Он налетел на постель и начал безумно и бездумно крушить ее. Когда постель уже более не напоминала ложе, он ухватился за ближайший предмет под рукой – зеркальце – и швырнул его в стену. Зеркало разлетелось на множество осколков. Не обращая ни малейшего внимания на дождь блестящего стекла, который их накрыл, он спрятал голову в одеяло и заорал. Резкий, нечленораздельный, нечеловеческий вой. Обессиленный, он какое-то время просто лежал распростертый, тяжело дыша. Его спина то вздымалась, то оседала.

Яшма почувствовала слезы на лице. Она плакала оттого, что его тело было одновременно таким знакомым и чуждым ей в этот момент. Казалось, нечто невидимое, что связывало их друг с другом с детства, надорвалось, и ей уже не было дано достучаться до него, даже когда он был лишь на расстоянии вытянутой руки от нее. Ей так хотелось успокоить его, дать ему понять, как много он значил для нее. Но прежде чем она успела что-то сказать, он встал на колени и, не поднимая голову, глубоко вздохнул. В нем не оставалось ни толики бешеного гнева, о котором напоминали только осколки стекла, застрявшие в одежде и волосах. Еще несколько минут они были не в силах говорить. Когда он наконец поднял голову, она увидела, что выражение его лица сменилось на хладнокровную решимость. Только глаза его странно блестели и мерцали, как тающий снег.

Он поднялся и надел шляпу, будто бы покидал похороны дальнего родственника. В мрачном, сухом жесте ощущалась некая нота окончательности.

– Как-то я сказал тебе, что никто бы не опечалился, если бы меня не стало. Помнишь, ты ответила, что ты бы плакала по мне? – Не дожидаясь ее отклика, он, на прощание приподняв шляпу, покинул двери ее дома в последний раз.

* * *

В июле генерал-майор Ямада прибыл домой в краткий отпуск, чтобы передохнуть от кампании, развернувшейся в Китае. Его жена Минэко холодно приветствовала его возвращение. В брак с ним она вступила простодушной и благоверной, но с течением времени пережила разочарование, потом – усталость, наконец – раздражение по поводу вечного отсутствия мужа. Ее сердце почти не тронул его заметно постаревший вид. На прежде изящном лбу пролегли глубокие борозды. Ямада потерял два пальца на правой руке, с которой он теперь не снимал перчатку даже в самые знойные дни. Возможно, Минэко ощутила бы сострадание к незнакомцу, пострадавшему в случайной битве. Однако к мужу, который посвятил всю свою жизнь полю брани и завоеваниям, сочувствия в ней не осталось.

На следующее утро после его возвращения Минэко встретилась с супругом за чаем и попросила его дать ей развод. Она была на третьем месяце беременности, и если в нем оставалось хоть немного порядочности, то он вернет ей свободу, отметила она. Она собиралась выйти замуж за своего любовника и уехать обратно в Японию.

Ямада ничего не сказал. Он не испытывал ни ярости, ни возмущения, поскольку утратил всякое желание говорить. Он поглядел на Минэко. Та была в розовом платье, напоминавшем наряд, в котором она была во время их первой встречи. Ямаду осенила мысль, что после 16 лет в браке они так и остались, в сущности, чужими людьми. Вплоть до этого момента им нечего было сказать друг другу.

– Мне нужно будет переговорить с твоим братом на эту тему, – ответил Ямада, подведя черту под беседой.

Часом позже он уже сидел в гостиной Ито Ацуо. Это был не тот зал, в котором его вынуждали много лет назад созерцать фарфор и тигриную шкуру. Ито успел отстроить себе превосходный особняк в стиле бозар у подножия Южной горы. Поговаривали, что это был один из самых красивых домов во всей Корее. Новая гостиная была обустроена на французский манер с креслами в стиле Людовика XVI и позолоченными портьерами. На каминной полке все еще стояло несколько селадонов. А вот тигриной шкуры нигде не было видно.

– Гэндзо, сколько лет, сколько зим? Когда приехал? Сколько у нас пробудешь? – провозгласил Ито, заходя в комнату. Он почти что не изменился со времени их последней посиделки.

– Восемь лет. Ты все такой же, – отметил Ямада, пожимая руку Ито.

– Правда? Впрочем, и мне пришлось несладко. Располагайся, присаживайся… Рассказывай сначала о себе. Ты же у нас герой войны! Слышал о твоей руке!

Ямада провалился в глубокое кресло и со смущенной улыбкой поерзал на сиденье, устраиваясь поудобнее.

– Да какой там герой. Многие люди жизни лишились на поле боя. Крестьянские мальчишки, сыновья мясников, наследники древних и уважаемых родов… Кто-то на самом деле не знал страха, некоторые просто хотели выжить. И в конечном счете все они гибли, пронзительно крича. Все мы равны перед лицом смерти.

– Но ты же наверняка был в самой гуще событий, а не в карты играл или беспробудно пил в штабе!

– Пальцы я потерял не от храбрости… Это стечение обстоятельств.