Зверобой

Она умолкла, судорожно сжимая кулачки, и в тишине, повисшей над поляной, раздался вкрадчивый голос Расщепленного Дуба, в котором звучала угроза:

– Моя дочь не всегда мудра, иначе она не сказала бы того, что мы сейчас слышали. Ирокезы не привыкли сваливать своих мертвых воинов в кучу. И если еще кто-то должен покинуть этот мир, то это не будет дух воина нашего племени. Ступай, девушка, сядь подле женщин и больше не вмешивайся в нашу жизнь…

Хэтти, не умевшая спорить, сникла; привыкнув повиноваться старшим, она покорно опустилась на бревно рядом с угрюмой Сумахой и отвернула огорченное лицо от дерева, к которому был привязан Зверобой. Воины снова выстроились, нетерпеливо готовясь продолжить стрельбу, – теперь их главной задачей было сломить мужество белого охотника и заставить его просить о пощаде. Засвистели пули, но ни одна даже не оцарапала Зверобоя. Пленник по-прежнему смотрел прямо перед собой; он уже перешел ту грань, когда человек боится смерти, и его глаза были полны презрения. Когда очередной дикарь промахнулся и наступила короткая пауза, Зверобой насмешливо воскликнул:

– И этот цирк вы называете стрельбой, воины? Развяжите мне руки, дайте карабин, и я берусь пригвоздить к дереву самый тонкий волосок с головы любого из вас на расстоянии ста ярдов. Я сделаю это девятнадцатью выстрелами из двадцати…

Глухой угрожающий ропот встретил слова пленника. Расщепленный Дуб сразу понял, что кровавая расправа близка. Вождь все еще надеялся, сломив волю пленника, заполучить в свое племя знаменитого охотника и решительно вмешался. С присущим ему красноречием он обратился к разъяренной толпе, мгновенно погасив разбушевавшиеся страсти.

– Я уже догадался, что бледнолицый стремится умереть, – так страшны для него наши пытки. Мы слишком крепко его связали; путы мешают его крови похолодеть от ужаса. Развяжите пленника – тогда мы увидим, как он задрожит, потому что каждый из вас теперь имеет право унизить приговоренного к смерти…

Хитрость вождя удалась – через минуту Зверобой был свободен и потирал затекшие от пут руки. Ирокезы с воинственными криками тут же сомкнули вокруг охотника кольцо, однако по-прежнему не прикасались к нему. Чем труднее было сломить его волю, тем сильнее дикарям хотелось узнать, где кончаются мужество и выдержка бледнолицего. От этого теперь зависела честь племени, и даже женщины больше не испытывали сострадания к пленнику. Шум нарастал, в нем все громче звучал голос беснующейся Сумахи. Толпа ирокезских женщин с яростными воплями начала приближаться к охотнику, и воины расступились, пропуская их.

Однако Зверобой, слишком занятый своими мыслями, не обращал ни малейшего внимания на брань разъяренных дикарок. С досадой поняв, что бледнолицего не удастся ни переубедить, ни запугать, Расщепленный Дуб решительно положил конец беспорядку и подал знак готовиться к настоящим пыткам…

Вновь на поляне воцарилась тишина; и тут же до ушей ирокезского вождя донеслись громкие возбужденные голоса часовых – это означало, что случилось нечто непредвиденное и необычное, хотя тревогу пока никто не поднял. Наконец индейцы ошеломленно расступились и перед Расщепленным Дубом возникла Джудит Хаттер, спокойно и величественно прошествовавшая сквозь толпу онемевших дикарей.

Увидев девушку, Зверобой ужаснулся – лучше кого бы то ни было он знал, какому смертельному риску подвергает себя Джудит. Молодая женщина, блистающая красотой, была облачена в знакомое ему парчовое платье из сундука старого пирата и глядела на вождя, гордо вскинув голову. Охотник был поражен хладнокровием, с каким Джудит отважилась на этот безумный шаг.

Однако девушка отлично рассчитала эффект, который вызовет в лагере ее появление. Очутившись среди дикарей, она уже была в некотором смысле вознаграждена за свой безрассудный поступок – ирокезы встретили ее воплями восторга. Старейшины одобрительно покачивали головами, молодые воины не сводили с Джудит глаз, а женщины изумленно любовались ее королевским нарядом. Ирокезки посмелее даже пытались незаметно потрогать невиданное, ослепительно сверкающее на солнце платье…

– Кто-нибудь из вас понимает язык белых людей? – надменно спросила Джудит.

– Пусть гостья говорит. – Расщепленный Дуб не отрывал от Джудит настороженного взгляда. – Ее речь мне понятна, и если она будет так же приятна, как и облик бледнолицей, то не минует моих ушей.

– Мне нужно видеть верховного вождя. Дело у меня слишком важное, чтобы говорить о нем с простыми воинами. – Джудит догадалась: ирокезы ждут от нее именно такого поведения. Обернувшись, она бросила высокомерный взгляд на притихшую толпу. – С кем из вождей я могу говорить? Переведи, пусть кто-нибудь ответит на мой вопрос.

На лице индейца, стоявшего перед девушкой, не дрогнул ни один мускул. Расщепленный Дуб вежливо произнес:

– Можешь все говорить открыто, а затем я отвечу. Главенство среди ирокезов принадлежит мне.