Зверобой

– Я полагаю, минг… – Джудит ничуть не смутилась, продолжая играть свою роль с достоинством, которое могло бы сделать честь любой актрисе, – я полагаю, что ты действительно здесь главный. Назови мне свое имя, вождь. В твоих глазах я вижу следы дум и размышлений – к тебе и будет обращена моя речь.

Расщепленный Дуб сдержанно назвался и вскинул ладонь, властно потребовав от соплеменников хранить молчание.

– Теперь, ирокез, – гостья поблагодарила вождя кивком головы, – внимательно выслушай. Мой приход показывает тебе, что я не простая служанка из Колонии. Ты должен знать: под властью королевы, живущей далеко за морями, найдется немало бледнолицых, занимающих высокое положение. Я – одна из них. Скажи своему народу, что он слышит женщину, которая может стать его другом или врагом. Пусть минги держат сердца открытыми…

Расщепленный Дуб что-то гортанно крикнул, обращаясь к толпе. Лишь белый охотник понял, что произнес ирокез, и это ему не понравилось; единственное, чего он желал всем сердцем, чтобы Джудит не произнесла ни одного ошибочного слова, потому что хладнокровный и проницательный вождь далеко не так легковерен, как его соплеменники.

Девушка ждала ответа, но Расщепленный Дуб не спешил говорить, он выжидал, как бы подыскивая достойный ответ. Зверобой снова подумал, каким смертельно опасным шагом может стать появление Джудит в индейском лагере.

– Поистине важная особа явилась к моему народу. Она прекраснее дикой розы Онтарио, голос ее сладок, как песнь королька, – медленно проговорил вождь, единственный из всех мингов, которого не ввел в заблуждение необычный и роскошный наряд бледнолицей. – Без сомнения, ей принадлежит самый большой вигвам где-то за горами… А быть может, и на озерах. Ирокезы в своем невежестве не сумели заметить его…

Джудит, насторожившись, перебила дикаря, в словах которого сквозили недоверие и коварство:

– Бесполезно гадать, кто я и где живу, мудрый вождь. Пусть твой народ верит собственным глазам. Разве покрывало, которое я ношу на плече, похоже на покрывало обыкновенных женщин? В таких одеждах и украшениях появляются только жены и дочери наших вождей.

Расщепленный Дуб важно кивнул, соглашаясь, но промолчал.

– Теперь слушай, почему я прибыла в лагерь мингов и какое дело меня привело. У бледнолицых, так же, как и у индейцев, есть молодые и сильные воины. Только их гораздо больше, и тебе, вождь, это хорошо известно…

– Инглизов больше, чем листьев на дубе. Каждый ирокез об этом знает, наша важная гостья не сообщила нам ничего нового, – нахмурился индеец. – Они выросли не из здешнего желудя, а принесены западным ветром.

– Верно, вождь. Ты действительно мудр. Однако я пришла одна, потому что если бы я захватила с собой свою свиту, это могло бы вызвать ссору между нею и твоими воинами. Особенно если бы мои воины увидели, что вы приготовили пыточный столб для белого человека. Он – великий охотник и пользуется большим уважением во всех гарнизонах. Из-за него могла бы вспыхнуть схватка – и тогда обратный путь ирокезов в Канаду оказался бы кровавым.

– И без того пролито целое озеро крови, – угрюмо возразил вождь. – И мой народ видит: все это кровь ирокезов.

– Ты прав, – вздохнула Джудит и повторила: – И все же я пришла одна, так как надеюсь на твое благоразумие, Расщепленный Дуб. Пусть воины и охотники мингов с миром отправляются обратно на родину и приведут туда своих женщин и детей. Вождь, я знаю, любит зверей из кости и оружие. Взгляни – я принесла их тебе в знак дружбы. Прими эти дары, а я уведу с собой великого охотника – он нужен мне, чтобы снабжать дичью мой дом…

В толпе зашумели – возможность получить еще дюжину костяных зверей и вдобавок старинные пистолеты произвела сильное впечатление на дикарей. Однако Расщепленный Дуб выслушал это предложение с полным равнодушием и горделиво отказался от подарков.

– Пусть моя дочь оставит костяных свиней себе на обед – на тот случай, если у нее не окажется дичи, – надменно и презрительно проговорил он. – Нам не нужны и маленькие ружья с двумя стволами. Ирокезы, когда чувствуют голод, бьют оленей, а не мух, и для битв у них есть длинные карабины. А охотник, за которым ты явилась, не может покинуть нас: мои молодые воины хотят убедиться, действительно ли у него такое храброе сердце, как он хвастает…

– Ты лжешь, грязный минг! – с горячностью выкрикнул Зверобой. – Никто не слышал и не услышит от меня ни слова пустой похвальбы! Не говоря уже о просьбах о пощаде…

– Молчите, Натаниэль! – не выдержала Джудит, умоляюще взглянув на охотника. – Позвольте мне убедить его…

– А-а… – Расщепленный Дуб прищурился, – должно быть, я все-таки угадал… Странное пение я слышу от залетевшей к нам безымянной птички. У нее красивое оперение, но для мингов будет позором, если, заслушавшись ее пением, они отпустят белого охотника.

– Зачем тебе мое имя, вождь? – гневно вспыхнула девушка. – Ты мне не веришь? Так знай же, – меня зовут Джудит. И хоть я, как ты говоришь, птица с красивым оперением, имя мне дал мой благородный отец.