Зверский детектив. Боги манго

– Он уже в Редколесье. – Жираф Раф раздражённо топнул задним копытом. – Но на миротворца он не похож. Он заявил, что восстанавливает Редколесное Царство. Он заявил, что вернулся на трон. Он провозгласил себя «законным царём».

– Этого не может быть! – сказал Барсук Старший.

– Спорить бесполезно, Барсук Полиции, – вмешалась жирафамать. – Ты себя выдал. Мы все прекрасно видим, что ты – шпион львов, втёршийся к нам в доверие.

– Это совершенно абсурдное обвинение! – оторопел Барсук Старший.

– Эй, стража! – закричали хором Изысканные. – Взять предателя Барсука! Посадить в тюрьму, не спускать с него глаз!

Шестеро вомбатов немедленно вбежали в Изысканную Беседку, схватили Барсука Старшего и поволокли прочь. Берестяной блокнот выпал из кармана его жилетки.

– Стойте, стойте! Этот барсук неподкупен, я могу за него ручаться! – воскликнул Гриф. – Кусраб непукдопен! – добавил он на древнем языке Редколесья для пущей убедительности.

– А ты кто такой, чтобы за кого-то ручаться? – Жираф Раф склонился над Грифом. – Лысая птица, предавшая родину ещё в детстве и запомнившая пару редколесных правил грамматики и этикета! Ещё слово, и ты пойдёшь в тюрьму вместе с Барсуком. Тебя тоже касается, барсучий кот.

Но Барсукот был так шокирован происходящим, что превратился в молчаливый меховой шар с огромными жёлтыми немигающими глазами.

– Вы совершаете ошибку! – успел крикнуть Барсук Старший, прежде чем его увели.

И ещё он успел увидеть, как газель Герочка принесла своего запелёнутого в папоротник детёныша – и отдала его Рафаэлле.

Барсукот подобрал лежащий в пыли берестяной блокнот Барсука Старшего, сунул к себе в карман, и на секунду Барсукоту подумалось, что это его вина: он завидовал, что Барсук взял блокнот, – и вот результат. У него теперь есть блокнот, но нет Барсука.

Глава 12, в которой тревога отменяется

Пухлый белёсый месяц казался убитым и опрокинутым. Он висел во тьме горизонтально – как дохлая рыба, всплывшая пузом вверх. После тяжёлого и нервного дня Гриф вырубился сразу и тихо постанывал и подёргивал крыльями во сне, а Барсукот долго не мог заснуть. Он сидел на окне, смотрел на мерцавшую в чужом чёрном небе дохлую рыбу и думал обо всём сразу. О Барсуке Старшем, которого Изысканные без суда и следствия посадили в темницу за пособничество врагу. Об Изысканных, которые вели себя так заносчиво, жестоко и властно, что враги отняли у них самое дорогое, и в этом не было ничего удивительного. О детёныше Изысканных, который всё же не виноват, что родился в такой противной семье, и которого Барсуки Полиции обязаны разыскать. О родном Дальнем Лесе, в котором по ночам уже заморозки, – не то что здесь, в этом жарком и пыльном Редколесье. О Барбаре, которая ждёт его в новом переднике со сковородкой шкварчащих личинок. О личинках, которые он на самом деле не любит, но зачем-то притворяется, что любит. И ещё он почему-то думал о Каралине, самке дикого каракала с лохматыми кисточками на ушах, которая любит валяться в траве и умеет урчать на максимальной громкости блаженства.

В тесной комнате на чердаке, куда их поселили, было неуютно и душно. Днём, когда Барсуков Полиции вылизывали гиеновидные собаки, по комнате порхала целая стая больших ярких бабочек – в резиденции Изысканных их использовали для вентиляции, и от их бархатных крыльев действительно веяло лёгким прохладным ветерком. Но после задержания Барсука Старшего бабочек отозвали.

Кроватей не было. На каменный пол им кинули три циновки, пропитанные запахом нечистых копыт: похоже, раньше они служили Изысканным половыми ковриками. Гриф Стервятник подгрёб под себя пустующую циновку Барсука Старшего, а своей накрылся сверху: лишённый перьев, он мёрз даже в жару, тем более на камнях.

Блюдо с фруктами исчезло из их комнаты вместе с бабочками. Всё, что им оставили, – две бутылки воды «Мираж». При взгляде на бутылки Барсукот вдруг понял, как сильно он хочет пить. Он изящно спрыгнул с окна и открыл одну из бутылок. Воды внутри не было. Вторая бутылка тоже оказалась пустой. Барсукот, прищурившись, прочёл надпись на этикетке: «Минеральная вода “Мираж” из чистейших оазисов Редколесья». Чуть ниже красовалась ещё одна надпись очень мелким, почти неразличимым шрифтом: «90 процентов оазисов являются миражами; мы надеемся, вы по достоинству оцените вкус нашей воображаемой воды». Барсукот облизнул сухие губы шершавым языком и отшвырнул бутылку, едва не угодив в Грифа.

– Это война, – пробормотал во сне Гриф. – Мама, это война?