Зверский детектив. Боги манго

– А это манго, найденное вами, Рафаэлла, в детской комнате в ночь исчезновения Рафика. – Барсукот положил рядом с фи́говыми листками манго с требованием отдать власть.

Рафаэлла Младшая отшатнулась. Рафаэлла Старшая громко и не слишком изысканно всхрапнула. Жираф Раф посмотрел на манго с прежним непониманием:

– И что?

– А то, что почерк одинаковый в обоих письмах и на манго. И… мы не можем сейчас провести экспертизу почерка вашей уважаемой матушки, потому что матушка спит, однако мы точно можем проверить, её ли копытом поставлена на письмах печать.

– Вы… вы хотите сказать, что… – Пятна на шее жирафа Рафа сначала побледнели, а потом почернели. – Вы в чём-то обвиняете мою мать?!

– У нас есть все основания полагать, что жирафамать препятствовала расследованию и пыталась предотвратить наше прибытие в Дальнее Редколесье, – протараторил Барсукот.

– Именно она испортила мою экспертизу, не желая признать, что Царь зверей пленён львами, а Барсук Старший со львами никогда не сотрудничал, – веско добавил Гриф.

– Именно она инициировала казнь антилопы Илопы – свидетельницы, способной рассказать о её приказе подсунуть нам бракованную мамбу, – окрылённый успехом (по крайней мере, их слушали), продолжил Барсукот, – и казнь Барсука Старшего, гениального следователя, способного распутать это сложное дело и докопаться до правды. Мы полагаем, что манго с требованием отдать власть, как будто бы от имени львов, также оставлено в спальне жирафаматерью. Мы считаем, что она имеет отношение к исчезновению вашего сына. Мы требуем немедленно освободить антилопу Илопу и Барсука Старшего. Мы требуем позволить нам провести сравнительную экспертизу печати и копыта Рафаэллы Старшей.

– Вы… требуете?! – Пятна жирафа Рафа слились в одну сплошную чёрную кляксу. – Мама, ты это слышала? Да вставай же! Тебя обвиняют в похищении твоего собственного любимого внука! Нам надо немедленно затоптать этих уродов Дальнего Леса. Мама, проснись!

– Она не проснётся, – спокойно сообщил Гриф, – в течение ближайших двух-трёх часов.

– Что вы с ней сделали? Что вы сделали с моей мамочкой?! – Раф замолотил копытами так, что вомбаты уронили лопаты.

Барсукот покосился на яму и содрогнулся. Голова Илопы ещё темнела в сумерках над песком. Барсук Старший был закопан полностью, с головой.

– Я угостил её, через своё доверенное лицо, тем самым москитом, про которого ваша матушка утверждала, что он не содержит в себе крови Царя зверей со снотворным мухи цеце. Она приняла его за обычный кусь-кусь «Сила льва», ведь она их так любит. Химическая реакция, как важнейшая часть моей экспертизы, была безнадёжно испорчена, однако вы можете видеть, что опыт на вашей матери увенчался успехом: она беспробудно спит. Таким образом, мы убедились, что кровь Царя…

– Собаки! Вомбаты! – Жираф Раф выпучил глаза. – Охрана! Солдаты! Взять их! Казнить их! Зарыть их! Затоптать! Растерзать!

Вомбаты и гиеновидные псы бросились к Грифу и Барсукоту.

– Подожди, дорогой. И вы подождите! – вмешалась вдруг Рафаэлла.

– Что ты сказала? – Раф ошалело уставился на неё.

– Я просто подумала, дорогой: ведь мы совсем ничего не теряем, если сначала удостоверимся, что копыто твоей уважаемой матери не имеет никакого отношения к этой дурацкой печати на письмах, а потом уже казним наглецов. – Рафаэлла покосилась на Барсукота, и в глубине её больших, печальных кофейных глаз он разглядел что-то похожее на доверие и надежду. – Так будет даже лучше. Они умрут посрамлёнными. Давай дадим им провести экспертизу?

– Хорошо. – Раф слегка остыл, пятна на шее и на спине стали нормального шоколадного цвета. – Будем считать, что это их последнее желание перед казнью, и по традиции Дальнего Редколесья я его исполняю.

– О, ты так добр, справедлив и благороден, мой милый. – Рафаэлла склонила перед мужем изящную шею. – Да наполнятся кровью заклятых врагов следы твоих прекрасных копыт.

* * *

Гриф Стервятник, бледный и покрытый гусиной кожей, но сосредоточенный и действующий чётко по протоколу, окунул перо в гранатовый сок (в Дальнем Лесу он использовал бы для экспертизы чернику) и тщательно обмазал им подошву копыта спящей жирафаматери. Не теряя ни секунды, чтобы сок не успел подсохнуть, он приложил копыто Рафаэллы Старшей к чистому фи́говому листу. Получившийся отпечаток сравнил с печатью на письмах к Илопе и Китоглаву. Диаметр и форма копыта, рисунок подошвы – всё было идентично настолько, что не могло остаться сомнений даже у дилетантов.

Стервятник прокомментировал результат экспертизы:

– Как видите, копыто её.

– Почему я не удивлена? – спокойно сказала Рафаэлла Младшая.

– Не верю! – Раф собирался топнуть копытом, но передумал. – Не может быть. Вы всё врёте. Моя мама – светлый и честный зверь.

– Твоя мама никогда меня не любила, – холодно заметила Рафаэлла. – И нашего детёныша тоже. Она хотела быть единственной жирафаматерью Редколесья. Она мечтала сбросить меня со скалы!

– Так ты это знала?

– Я что, по-твоему, дура?

– Ну… – Раф замялся. – Как бы то ни было, мать не могла похитить нашего сына.