Звезда Аделаида - 2

Что значит это оборванное «про…»? Прости? Прощай? Ещё что-то, непонятное для меня? То, что нем приходит мне в голову… из-за непосредственной близости того, второго? Гарри мешает сейчас - он словно создаёт радиопомехи, как какая-то русская глушилка «Голоса Америки» в начале восьмидесятых, по слухам, конечно.

- Выфху, пошли раба к опочивальне брата моего бастарда Квотриуса, да поскорее. Надо узнать, там ли он?

Нет, я лучше сам пойду.

- Сидите, мистер Поттер, и дожидайтесь меня. На раба никакого внимания не обращайте. Жуйте, пейте, сколько влезет, а потом возвращайтесь к себе наверх в место-для-спанья. Надеюсь, по моему повелению вам уже обустроили х`нарых`, как подобает уважаемому гостю Господина дома, и никто не… Но мне некогда вас слушать, Гарольдус!

- Медведь придёт и всех нас заберёт! Придёт Сова и всех нас обосрёт! Волк грязный придёт и всех нас заеб… - завыл Гарри внезапно. Неужто его так разобрало?

- Прекратите орать спьяну. Это что, ваши стихи?

- Не-а, это Итси… Исинных Людей слова, и песня тоже исинная. Кыланус, исинная. Они... они пели её на прадзник... праздниках, когда сами упьются и пляшут воркуг котсра.... ой, чегой-то не то я сказанул, но не помню, чего... А нам, рабам, ышке бяха ни разу не дали попробывать. Вот сволочи...

- Больше не пить, Поттер! Некогда мне с вами, потом поговорим. Потом, всё потом! Повторяю, Гарол… Поттер, не тяните же меня за тунику! А ну, быстро отпустили!

- А я с тобой, Сх`э-вэ-ру-у-с-с, возьми меня с со-а-бой! В твой день и ча-а-с любой... какая-то хрень в голову лезет. Сх`э-вэ...

- Сидеть!

Гарри тотчас встал с подушек и опустился на корточки, широко разведя ноги и закрыв голову и глаза руками, а Северус бросил мимолётный взгляд под приподнятую тунику и обнаружил там вместо обнажённных, как у него самого, гениталий, набедренную повязку, сделанную, по всей видимости, из шёлковой дорогой, стоящей незнаемо сколько за материал, туники.

- Что с вас возьмёшь? Дикарь вы, Гарольдус, и привыкли ходить в повязке, укрывающей чресла, но не в одежде, укрывающей тело… А ну вас... Я убегаю… надолго, судя по всему.

- Я рванулся по коридору, рабы, разгружавшие очередную телегу, на этот раз, с бараньими тушами, шарахались от меня по сторонам, иногда даже роняя ношу. Я побежал ещё быстрее… Вот она - комната, на этот раз вовсе закрыта. А Квотриус? Вдруг приишла мысль о папирусе. Как же это так... Было и стало. Я закричал, как сумасшедший, как оглашенный, как бешеный.

- Квотриус! Отвори! Любимый, ты ли звал меня, как может сделать только маг?! Да отвори же! Ну, я вхожу и попробуй только Распять меня, у меня волшебная палочка в руке, и я отважу тебя Распинать всех входя…

- Резко, храбро, чтобы не одуматься - просто, чтобы не успеть - открываю рывком дверь… Никого.

Как же так? Ведь брат не выходит из опочивальни днём даже по нужде, а терпит до глубокой ночи. Он же немного упрям, брат мой, когда дело касается таких пустяков, как внешность, особенно странно это для мужчины. Но да много, с целую кучу говна упрям он, раз отрастил такую, неподобающую ромею или отпрыску ромейскому щети...

А вот и папирус, такой желанный. Но что-то я вижу странное на нём… А-а, это строчек стало больше, но они расплылись потому, что на них - пятно… Пятно, похоже, что от горьких, мужских слёз.

Почему же здесь слезинка? И где Квотриус, возлюбленный мой? Слеза сердца моего, панический страх разума моего, чрезвычайная тревога души моей?Что ты написал на этот раз, что заставило тебя, гордого всадника, по-детски плакать?

- Се-э-ве-э…