Звезда Авроры

В здании темно, окна закрыла поросль, электричества давно нет. Мы включаем прожекторы биоскафандров, яркие лучи прорезают мрак. Здание захвачено полностью – на полу ковер из мха, стены поросли ползучими растениями и цепкими цветами.

– Зила, что нам понадобится? – спрашивает Тайлер.

Зила глядит на Кэт и качает головой. Сквозь стекло шлема видно, что голубые глаза нашего Аса открыты, ресницы дрожат. На коже выступил пот, и я готова поклясться, что на нем чуть заметен серебристый отсвет.

– Не знаю, командир, – отвечает Зила. – Никогда не видела подобных симп…

– Импровизируй, – перебивает он. – Ты мой Мозг, и ты мне сейчас нужна.

– Медицинский склад, – говорит она. – Не знаю, какие там были препараты, не знаю, какие не испортились за двести лет, но, может быть, удастся из них смастерить что-то вроде антибактериального средства или иммуносупрессора, если его найдем.

– Хорошо, – говорит Тайлер. – Вперед.

Мы крадемся через темные коридоры больницы, и шаги наши отзываются писком и хрустом на растительном ковре. Он покрывает все поверхности. Жара как в сауне. Слышно частое поверхностное дыхание Кэт. Я слышу, как у меня сердце колотится. Проверяем комнату за комнатой, но все заросшее, бесполезное, неузнаваемое.

Неопределенные контуры вроде-бы-кроватей и может-быть-компьютеров, танцующая в воздухе мошкара люминесцирующей синей пыльцы.

Кэт вскидывается на руках Тайлера, сжимает его плечо.

– Тайлер…

– Кэт, лежи спокойно, ладно? – говорит он. – Мы тебя вытащим.

– Т-ты… – Она мотает головой, глотает сухим ртом. – Н-не… понни… нне поннимаешь…

– Кэт, милая, помолчи, – прошу я. – Постарайся не разговаривать.

– Я… вижу, – шепчет она.

– Что ты видишь? – спрашивает Зила.

– ГРУшники. – Кэт закрывает синие глаза. – Ид-дут.

С-сюда.

– Тот шаттл, что мы видели. – Зила глядит на Тайлера. – Выжившие с «Беллерофонта».

– Зила, что с ней происходит? – спрашиваю я.

Наш Мозг задумчиво морщит лоб, поджимает губы. По ее глазам видно, как там внутри работает гениальный уровень ай-кью. Ее умению отключаться и вносить ясность я могу только позавидовать. Интересно, что ее сделало такой? Как она стала той, кто она есть?

Секунду еще поразмыслив, она поворачивается и лупит по стене из дезинтегратора. Видимо, когда ничего не получается, держись привычного образа действий.

Выстрел прожигает полосу зарослей, оставляя уголь и пепел. Как и в тот раз, когда мы убивали шимпанзеподобных, остальные растения вокруг дергаются, шепчут, дрожат. И у меня сердце замирает, когда я вижу, что Кэт тоже пробирает дрожь.

– О-о-о-ох, – стонет она. – О-о-о-ох…

Зила водит униглассом над Кэт. Устройство издает гудки, щелчки, Зила играет на нем, как пианист на концерте.

– Легионер Мадран? – спрашивает Тайлер.

Зила качает головой:

– До невозможности мало данных и много переменных. Но растения, зараженные животные, все, что мы видели… между ними есть сильная связь. Стоит ранить одного – остальные будто чувствуют эту боль.

Я тут же вспоминаю мостик на «Лонгбоу» и слово, которое сказала Аврора, указав на горящие красные точки на звездной карте.

– Гештальт, – шепчу я.

– Да, гештальт, – кивает Зила. – Единая сущность. Множество организмов, составляющих на самом деле одно существо. Похоже, что все на этой планете – все, пораженное этой растительной чумой… все оно соединено вместе.

Кэт у Тайлера на руках начинает дергаться в судорогах, припадок сотрясает все тело. Зубы оскалены, она мечется. Когда Тай кладет ее на пол, у него в глазах блестят слезы.

– Кэт? – зовет он. – Кэт, ты меня слышишь?

– Ра'хаам! – стонет она.

Это слово Аврора произносила там, на мостике.

– Держись, мы с этим разберемся, обещаю!

Кэт стонет, закинув голову назад, все мышцы напряжены, она приподнимается, выгибается четкой дугой.

– Ра'хаааааа-а-а-ам!

От невероятной беспомощности мне хочется завопить. И каждая капля моего ужаса, моего отчаяния повторяется в контурах тела Тая, в его позе, когда он склоняется над ней, нежно и бессмысленно проводя рукой по ее руке, осторожно, будто она от прикосновения может сломаться.

Я знаю, что было у них тогда в увольнении.

Никто из них мне этого не сказал, но я поняла сама. Они вернулись с новыми татуировками и новой между собой дистанцией.

Я видела, что Кэт хотела ее сократить. Могу понять, почему Тай этого не хотел. Почему это могло быть ошибкой. Почему это могло быть лучшим, что случилось с каждым из них.

Потому что как бы ни любил Тай мысль о том, чтобы быть командиром, быть солдатом, быть гордостью своего отца, я знаю, что отчасти он и Кэт любит тоже.

Он просто еще не знает насколько.

Но что он станет делать, если потеряет ее?

– Я ч… чувсссствую! – шипит Кэт, и пот выступает у нее на лбу. – Чувссствую их. Здесссь, на этой планете… Я з-знаю, что это.

Она вздыхает и опускается на мшистый пол. Глаза ее открыты, в них та же слабо светящаяся синева, что в плавающей вокруг нас пыльце. И с возрастающим ужасом я вижу, что зрачки у нее уже не круглые.

Они в форме цветов.