Звезда Че Гевары. История кубинских интернационалистов

Коммунисты Бразилии, Венесуэлы и Аргентины своих представителей направлять не стали. 15 марта 1967 г. КПВ публично ответила кубинским властям: «мы не были, не являемся и никогда не будем агентами Кубы в Венесуэле …Фидель Кастро бросил против КПВ весь свой авторитет, отчаянно пытаясь помочь анархо-авантюрной группе, которую взял под свое крыло и которую побуждал к тому, чтобы она утопила КПВ.

Фидель был еще ребенком, когда великий патриарх венесуэльского коммунистического движения Густаво Мачадо штурмовал Кюрасао и высаживался в Венесуэле с оружием в руках… Мы уже касались характерных черт кубинской борьбы и места, где оказался бы Фидель, если бы ему вздумалось поднять красный флаг над Сьеррой-Маэстрой. Сейчас мы лишь хотим отвергнуть роль «революционного папы», которую Фидель Кастро примеряет на себя» [46].

В первой декларации OLAS четко высказалась за вооруженную борьбу и герилью как механизм распространения революции на всю Латинскую Америку. Хотя президент Кубы О. Дортикос в выступлении на конференции и заявил, что Куба не планировала навязывать другим партиям стратегические или тактические решения, он дал понять, что она продолжит «выполнять свой долг солидарности» с вооруженными революционерами-антиимпериалистами [47]. Вызов коммунистам-марксистам бросил и секретарь по оргвопросам ЦК КПК А. Харт, заявив, что согласно ленинским критериям в Латинской Америке не было революционной ситуации, но были все условия для того, чтобы ее создать в ходе народной войны [48].

Несколько делегатов-коммунистов высказали солидарность с этой позицией, одновременно заявив, что в ряде стран время для вооруженной борьбы еще не пришло [49]. Однако в целом традиционный сектор левых отверг кубинскую стратегию, повторяя, что вооруженная борьба не могла быть отделена от политической работы в массах, а также не согласился со словами Фиделя, прозвучавшими на закрытии конференции: «по мнению некоторых из этих “выдающихся революционных мыслителей” мы не более чем мелкобуржуазные авантюристы, не обладающие революционной зрелостью. Слава Богу, революция случилась раньше, чем мы обрели зрелость!

Мы совершенно убеждены, что в целом есть лишь одна дорога: путь герильи в Латинской Америке» [50].

Резко полемизировал с кастристами в ходе конференции Р. Арисменди: «Абсурдно считать, что Латинскую Америку можно раскрасить одним серым цветом, на фоне которого будет написана формула освобождения». Ему вторил коста-риканский коммунистический лидер М. Мора Вальверде, пояснявший на страницах «Либертад», что для революции требовалось найти подходящую дорогу, ибо неправильно выбранный путь, даже если и кажется революционным, лишь помог бы контрреволюции.

Позиция Компартии Аргентины (КПА) может быть кратко изложена в содержании триалога между одним из руководителей КПА Р. Гиольди, его супругой, также активисткой партии, К. Альфайя де Гиольди и писателем и журналистом М. Винокуром в Париже в 1970-е годы: «Фигура Че, что она означает для молодежи… Конечно, это моральный пример для всех, но, пожалуйста, не надо тащить геваризм к нам в партию» [51]. Эта позиция была еще относительно мягкой. Точка зрения В. Кодовильи (которому принадлежало последнее слово в КПА) была гораздо жестче.

Гибель Че положила конец проекту организации континентального партизанского движения и одновременно она вызвала определенное раздражение «новых левых» в отношении «стариков», которых они считали виноватыми в непредоставлении достаточной помощи «Героическому партизану», если не в прямом предательстве. Так или иначе, реальным центром координации герильи OLAS так и не сумела стать.

Что случилось в Боливии? 8 октября 1967 г. погиб команданте Рамон (которого весь мир знал как Че Гевару). Во время герильи убиты боливийцы, в том числе официальный командующий Армией национального освобождения «Коко» (Р. Передо Лейге), большинство кубинцев (среди них «Папи» и все три члена ЦК КПК, участвовавшие в герилье), немка Т. Бунке («Таня») и перуанцы Чанг и Негро. Три года спустя погиб Г. Передо («Инти»). Еще одну попытку начать герилью предпринял третий из братьев Передо Освальдо («Чато»), но и она провалилась. Че Гевара сам стал историком своей последней эпопеи в «Боливийском дневнике» [52].

Какие причины скрывались за решением возглавить АНО, принятую аргентино-кубинским революционером? Дымовую завесу над ними приподняли свидетельства лиц, хорошо знавших Че Гевару. Одного из них, М. Монхе, Фидель охарактеризовал как «псевдо-революционного критика» герильи Че. «Эстанислао» (Монхе) посвящены несколько страниц «Боливийского дневника», содержащие сведения о разногласиях между ним и Че по поводу партизанской борьбы.