Звезда Че Гевары. История кубинских интернационалистов

По мере того как советские руководители всё больше дистанцировались от конфликтов в третьем мире и нормализовали свои отношения с США, Куба вынуждена была действовать осторожней, чтобы не превратиться в разменную монету сверхдержав. Характерно что в течение всех этих переговоров представители СССР практически держались в стороне от них. Как образно заметил Честер Крокер, «кубинский лидер Фидель Кастро прочно держал штурвал коммунистического локомотива в Анголе»[226]. А помощник Ч. А. Крокера отмечал, что Фидель Кастро «делал это настолько блестяще, что его действия представляли собой образец использования военной силы для достижения дипломатической цели»[227]. Растущее военное превосходство кубинцев на театрах военных действий вывело из состояния застоя продолжавшееся длительное время переговоры по югу Африки. Попытка ЮАР продемонстрировать силу завершилась очередным провалом. 26 июня 1988 г. войсками ЮАР был осуществлён провокационный артиллерийский обстрел кубинских позиций у границы Намибии. На следующий день кубинцы совершили массированный авиационный налёт и разбомбили одну из главных баз ЮАР, располагавшейся в 10 км к югу от ангольской границы. Превосходство кубинцев было очевидным[228]. Это заставило руководство ЮАР понять, что у них нет альтернативы политическому урегулированию проблем юга Африки.

В течение 9 месяцев дипломаты трёх стран провели 12 встреч с американскими посредниками и постепенно выработали дорожную карту для одновременного осуществления планов решения проблемы Намибии и Анголы[229].

11 июля 1988 года начался очередной раунд переговоров в Нью-Йорке. В них с кубинской стороны впервые принял участие Карлос Альдана Эскаланте, возглавлявший в ЦК Компартии отдел идеологии и международных отношений. Ч. Крокер жаловался ангольским и советским дипломатам, что Х. Рискет был слишком идеологизированным и жёстким переговорщиком. Карлос Альдана, наоборот, вёл себя более гибко и активно. Будучи умеренным реформатором, он был единственным среди тогдашних кубинских руководителей, кто открыто называл горбачёвские реформы привлекательными. Карлос Альдана был убеждён, что интересы Кубы будут в большей степени учтены, если удастся улучшить и наладить отношения с Соединёнными Штатами Америки[230].

Во время одного из обедов К. Альдана предложил Ч. А. Крокеру формулу достойного для всех сторон разрешения конфликта на юге Африки. Ч. А. Крокер посоветовал Альдане объяснить это южноафриканцам, которые до сих пор сомневались в правовых полномочиях Кубы. К. Альдана так и поступил. Он заявил представителям ЮАР, что для Кубы нет ничего более почётного, чем уйти из Анголы «по своей собственной воле в рамках выполнения Резолюции 435 ООН, в соответствии с которой появится новая независимая нация»[231]. К. Альдана предложил «мир без побеждённых», в который каждая страна внесла бы свой позитивный вклад для достижения взаимоприемлемого соглашения. Ч. А. Крокер отметил, «что это был виртуозный ход», который изменил всю тональность последующих переговоров»[232].

По мере того как продолжались переговоры, восхищение Ч. А. Крокера в отношении кубинской дипломатии росло. «Понять, что думают кубинцы – это форма искусства, – писал он Дж. Шульцу. – Они готовы к войне с такой же волей и решимостью, как и к миру… Мы являемся свидетелями их высокой тактической виртуозности и подлинной креативности за столом переговоров»[233]. Ч. А. Крокер очень быстро понял, что позиция Кубы направлялась и корректировалась непосредственно самим Фиделем Кастро. Кубинские специалисты делали стенограммы заседаний, чтобы передать их в Гавану. Кубинская делегация всегда настаивала на проведении заседаний в тех местах, где было их посольство с надёжной связью. «Кастро имел совершенно чёткую стратегию по всем вопросам» и его стремление по достижению соглашения» подвигало ангольцев, которые опасались за свою безопасность к мысли о скорейшем продвижении в переговорном процессе», – отмечал Честер Крокер[234]. Кубинцы были открыты к принятию более короткого календарного плана вывода своих войск, чем ангольцы, которые боялись за свою безопасность в случае вывода кубинских войск. «Мы бы значительно дольше вели переговоры, если бы в них не принимала участие Куба», – подчёркивал Ч. Крокер[235].