Звезда и волк (СИ)

Одна из церемониальных туфель Сироны свалилась на пол, когда она обхватила брата ногами, а она сама потерялась в судорожных выдохах и приглушенных стонах. Её пальцы всё ещё мягко поглаживали или сжимали его волосы, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что делал он. Даже не касаясь её волос, Имлерит заставлял её дрожать и прижиматься к нему крепче. Каждый раз, когда он целовал её или тихо рычал, прикасаясь своим длинным языком к её шее и ключицам, забираясь им под её красную церемониальную одежду, она начинала дышать тяжелее. Ей было жарко и хотелось, чтобы он трогал её снова и снова, чтобы он унял это странное напряжение во всём её хрупком теле. Ей хотелось, чтобы он был ближе и она пыталась отплатить ему тем же, не зная, что именно стоит делать: тогда, когда она пыталась взяться за его одежду, брат останавливал её руки; а в те моменты, когда её одежды касался он, она могла только судорожно дышать и дрожать от возбуждения, предвкушения и страха.

— Я боюсь, — голос его сестры, теперь уже лежавшей на так удачно оказавшемся рядом столе, казался слишком высоким, а её руки, цеплявшиеся за его плечи и торс, тряслись. Она действительно боялась, боялась и не позволяла Имлериту отстраниться, не желая, чтобы он останавливался.

— Я знаю, — он срывался на хрип, расстегивая последние застёжки на её платье, — я чувствую.

Как бы сильно Лорду Заточения ни хотелось сорваться, как бы ни пожирало его желание при одном только взгляде на его почти обнаженную сестру, он отдавал себе отчёт в том, что должен был быть с ней предельно аккуратен. Именно потому он так часто её целовал, так часто касался, использовал её волосы и позволял ей делать только то, что не заставит его превратиться в бездумное животное, способное причинить ей боль. Он любил её и осознавал, что её первый раз может оказаться болезненным не только из-за отсутствия опыта, но и из-за того, кто оказался её партнёром. Он осознавал, что больно ей будет в любом случае и знал, что единственное, что он может — смягчить эту боль и позволить ей чувствовать себя любимой, а не только испорченной.

В библиотеке было пусто, сюда почти никто никогда не ходил и некому было смущаться звукам, совсем для этого помещения нехарактерным. Никто не обращал внимания на скрип старого стола, на периодически заглушаемые вскрики боли, на приглушенные стоны, всхлипы и неясные скользкие звуки, тихое рычание и едва различимые в общем потоке слова любви и успокоения. Никто не знал и не догадывался о том, что происходило в библиотеке, а Сирона впервые узнала о том, что значит быть чьей-то частью. Она боялась, ей было больно и временами казалось, что их с братом разница в размерах может оказаться почти что фатальной, но ещё никогда она не чувствовала себя так к кому-то близко. Они были одним человеком, как было сказано в том предсказании, которое она читала только сегодня утром, и если для того, чтобы она была его Звездой, а он был её Волком, ей требовалось вытерпеть немного боли, она готова была делать это снова и снова.

— Я люблю тебя, Сирона, — когда всё закончилось, Имлерит наконец-то сказал это вслух, почти касаясь уха сестры губами и продолжая нависать над ней, практически прижимая к столу. — Всегда любил.

— И будешь любить, когда уйдёшь? Будешь любить, когда вернёшься? — она обнимала его за шею и тяжело дышала, с трудом разговаривая и двигаясь, но всё ещё пыталась добиться от него тех слов, которые хотела слышать больше всего.

— Да, — его дыхание почти обжигало её кожу, его руки заставляли её успокаиваться, когда он мягко поглаживал её по волосам. — Ты единственная женщина, которую я хочу любить. Единственная, которую я буду любить. Единственная женщина, которая когда-либо у меня будет. Я обещаю.

========== Подарок ==========

Сто шестьдесят девять. Ровно сто шестьдесят девять факелов можно было насчитать на поле, полном ярко-красных цветов памяти, неизвестно каким образом и для чего выращенных в Пустоте. Пожиратели времени, оказавшиеся здесь первыми, считали, что им нужно хотя бы одно упоминание о внешнем мире, который они оставили, а Имлериту казалось, что это было прекрасным местом для того, чтобы поздравить с днём рождения собственную сестру.

У него никогда не было ничего, что могло бы стать стоящим подарком для его маленькой и любимой Сироны, — в их родном мире вообще трудно было найти что-то, кроме пыли, книг и пустоты — но Лорд Заточения рассчитывал, что его скудной фантазии и силы их чувств друг к другу хватит, чтобы сделать этот день хоть немного особенным. На то, чтобы отыскать такое количество работоспособных факелов, у него ушло чуть больше двух дней, а для того, чтобы переместить все цветы в одно место — больше недели, и сейчас поляна выглядела приемлемо: достаточно красиво, чтобы удостоиться стать подарком для его юной леди, достаточно романтично, чтобы обозначить особенность их родственной связи.

— Подожди, — он остановил сестру, когда она чуть было не наступила на цветок, двигаясь вперед, и аккуратно снял повязку с её глаз. — Этого должно хватить.