Звездное вещество

– Ты радуешься? – удивился тот. – Чего угодно я ждал, но только не такой вот радости. Скажи, откуда у тебя взялся этот твой сверхмаг­нит?– Да оттуда же, откуда мы все родом, Алексей Сергеевич! Из дет­ства. Там он у меня был сделан из старого сварочного трансформатора и призван был так завихрить молнию, чтобы она свернулась в шаро­вую.– Я не о том, – поморщился Пересветов. – Откуда у тебя в твоем "светозарном" аналитическом решении взялось постоянное магнитное поле, вот это самое твое Аш нулевое? Вот здесь.

На столе перед Пересветовым лежал старый выпуск нашего ин­ститутского сборника, раскрытый на статье А.Н. Величко.

– Ты же видишь, Алеша, это постоянная интегрирования. Ее я приписал для общности результата. А то, что она может быть и равной нулю, мне не позволил понять как раз образ магнита, сделанного из сварочного трансформатора!

Теперь настала очередь хохотать для Пересветова.

– Ну, ты и артист, Величко! – сказал он наконец.– Да, – засмеялся и я. – Только работаю пока не по Станислав­скому. Не освоил его систему.

Я вспомнил Женю, и заболело, застонало мое сердце от осозна­ния смысла и масштабов случившегося со мною.

– Выходит, стоило вам с Рябинкиным отключить ток магнита, и вы получили бы эти результаты года на два-три раньше Сандерса?– Не совсем так. С нашим импульсным генератором, то есть при двухстах наносекундах мы бы получили... Сейчас прикинем по кривым мистера Сандерса... Так. У нас уплотнение составило бы 0,33 единицы. Но, конечно же, были бы на верном пути к успеху. Начали бы совер­шенствовать этот злосчастный генератор... Ну, и «то же нам теперь делать, Алеша? – закончил я растерянно.

– Что за вопрос? Ты опять меня удивляешь, товарищ "заслуженный артист"!.. Ты вписал в техзадание получение нейтронов от термоядерной реакции? Значит, в отведенные тебе планом два года будешь этого достигать. Реакция синтеза ядер дейтерия, как я пред­ставляю, потребует температуры миллионов в пятьдесят при плотно­сти единиц в десять. Согласись, работать тебе и твоим кадрам придется очень напористо. У Сандерса вон какие результаты, но он помалкива­ет о нейтронах, скромник этакий. И вот что, Александр Николаевич, немедленно связывайся с нашими институтскими теоретиками, ставь им задачу на моделирование всех процессов, как у американцев, на ЭВМ. Хватит тебе выезжать на одной интуиции, хватит этого шаман­ства!

Выйдя от Пересветова, я призвал к себе свои доблестные кадры и доложил им обо всем свершившемся, не пытаясь как-то ослабить впе­чатление от собственной ошибки, но стараясь при этом и не слишком то "рвать на груди рубашку". Рябинкин сказал:

– Не горюйте, Александр Николаевич, мы этому Сандер-р-рсу еще нос утрем. Очень хочется это сделать.– Кое в чем мы и сейчас дали ему фору, Петрович. – я показал схему установки в американском журнале. – Видите, они пользуются стандартными запоминающими осциллографами, благо они есть у них. А мы вынуждены были сделать электронную память внутри камеры. Это куда прогрессивнее и сгодится, когда мы пойдем в область единиц наносекунды.

Юра и Дима, как люди пока еще достаточно посторонние, храни­ли полный нейтралитет, но по их взглядам я понял: кажется, зауважа­ли, черти полосатые, чуть-чуть, но зауважали!

– Александр Николаевич, а нам с этой схемой продолжать? -спросил Дима Бубнов. – Мы там кое-что придумали. Стало получать­ся.– Продолжать, непременно продолжать. Владимир Петрович прав, соревнование нам предстоит очень серьезное. Так что, мужики, готовьте многоканальный анализатор скоростей к опыту, как было задумано.