Звездное вещество

Оставшись один, я заглянул в конец журнала и нашел в "Персоналии" сведения о Роберте Кеннете Сандерсе. Родился в 36-м, закончил в 60-м Колумбийский университет. Получил докторскую сте­пень в 63-м. Их докторская это что-то чуть помощнее нашей кандидат­ской – однако же не заводской технолог. Когда он вывел это общее у нас двоих интегро-дифференциальное уравнение? Позже, значительно позже!.. Вот здесь же ясно написано: "...динамикой неидеальной плаз­мы начал заниматься в 1966 году". Как раз тогда администратор в Дубне пытался удержать меня от роковой ошибки!.. Да, Величко, с этим интегро-дифференциальным уравнением Сандерс разделался по-ковбойски, ничего не скажешь!.. Любопытно, какая у Сандерса жена? Господи, как это все переживет моя Женя!Этот день был у Жени "присутственный". Я забрал девчонок из сада. Слякотная погода не располагала к прогулкам. Втроем мы коро­тали время под крышей. Маша после ужина подсела к фортепиано, она разучивала новую пьесу. Дашка увлеченно составляла план своего дет­сада. Приведенная за шалость в кабинет к заведующей, она подсмот­рела на стене схему эвакуации детей и персонала при пожаре и с тех пор лишилась покоя. Планы стали ее неизбывным хобби. "А где вы с Машей спите?" – спросил я шепотом. "Вот здесь," – Дашка быстро на­рисовала двух условных человечков на прямоугольничках, обозна­чающих кроватки... А Жени все не было.В полночь, когда дочери уже давно спали, я оделся и вышел к электричке, прибывающей в 0.24. Маслянисто блестела дорога, только к ночи чуть подмерзающая тоненьким слоем льда. Среди немногих пассажиров, вышедших на перрон, была и Женя. Сжалось сердце – это не новое пальтишко с подлинявшей лисой, вязаная шапочка. Она под­няла взгляд и увидела меня.

– Вот спасибо, что встретил. Или случилось что-нибудь?

– Не беспокойся, все в порядке, дети спят, – я набрал в легкие воздуху, готовясь-выложить свою главную новость. – Впрочем, случи­лось кое-что, вернее, произошло. Выслушай...

Медленно шли вдоль берега речки к дому. Я рассказал о Сандер­се и его публикации и вдруг обнаружил, что опять ищу в Жене спасе­ние от себя самого... Я держал ее под руку. Она освободилась и сказа­ла:

– Так легче балансировать, легче идти по этим буграм. Ты рас­сказывай, рассказывай...

Мне вдруг стало нестерпимо стыдно, что о свершившемся чуде я повествую так угрюмо. Я и сказал:

– Словом, Женечка, я даже рад! Ведь теперь ясно, что эффект, раньше Сандерса мною предсказанный, существует в природе неиде­альной плазмы как реальность! Я словно бы взлетел над этой вот "горной страной" и привыкаю теперь к ее рельефу.

Мы были уже у самого подъезда своего дома. Женя остолбенело замерла на месте и смотрела на меня с изумлением.

– Что ты сейчас сказал? Ты рад, я не ослышалась? И ты взлетел? На чужих крыльях, Саша!.. Опомнись. Вместо первенства, первоот-крытия и первородства стать догоняющим, и ты этому рад?

– Что же мне теперь рвать на груди рубаху?

– Да-а-а! Весь ты в этой пустой фразе, как есть. Начальство твое за тебя все эти годы решало, чем тебе заниматься, а чем нет. Захотели и запихнули на шесть лет в цех. Захотели и выдернули оттуда, как мор­ковку, и воткнули в другую грядку. А теперь вот еще и американец те­бе носик утер, Санечка! Ты, небось, утешений от меня ждешь? Так вот, не будет тебе утешений. Кончились утешения.