Звездное вещество

Не торопясь, я покинул кабинет. "Ох, и припомнит же мне это Серый Волк, когда придет время ему меня скушать!" – подумалось, когда взбегал к себе на второй этаж...Министр посетил Проблемный отдел на следующий день. Если не считать трех вспышек блица, запечатлевших исторический момент, в ] остальном визит носил вполне деловой и человеческий характер. По­жилой усталый человек в хорошем коричневом костюме с полоской вошел в лабораторию в сопровождении группы ответственных лиц, среди которых находился и Бердышев. Стаднюк, на правах хозяина, шел рядом с высоким гостем, давая на ходу обстоятельную вводную. Был Георгий Иванович в самом приподнятом настроении. Полностью игнорировав необходимость представить гостям начальника лабора­тории и его сотрудников, он тут же принялся живо рассказывать мини­стру об устройстве и принципе действия циркотрона. Я видел, как по­морщился и покачал головой Бердышев. Министр слушал с большим интересом, задал несколько вопросов, свидетельствующих, что суть проблемы, самый ее нерв, он ухватил правильно. Стаднюк наконец кивнул мне:

– Включайте СВЧ накачку.

Латников врубил пакетник на передней панели СВЧ генератора, и тотчас вспыхнула "термоядерным светом" лампа. Министр смотрел на нее задумчиво. Вот тут и сверкнули одна за другой три вспышки блица в руках признанного фотомастера Игорька Малютина, инжене­ра из "Аскольдовой могилы". И сам Аскольд Васильевич Селезнев на тот момент невесть как оказался рядом со Стаднюком и министром, Хмурый Бердышев шагнул вперед и сказал министру:

– Владимир Иванович, позвольте представить вам автора открытия и изобретателя циркотрона. Александр Николаевич Величко, на­чальник этой лаборатории. Его публикация в нашем институтском сборнике лет на пять опередила известную статью американца Сандерса об уип-эффекте.

Министр приветливо посмотрел мне в лицо и протянул руку. Потом он, несколько запоздало, правда, пожал руки Латникова, Рябинкина и Серегина. Впрочем, вышло это как бы в благодарность за демонстрацию работы установки и потому без тени неловкости с обеих сторон. Потом министр спросил Стаднюка:

– Когда вы надеетесь получить образец установки с положительным балансом энергии? Так, чтобы исключить услуги Мосэнерго!

– В начале восьмидесятых годов, – не сморгнув, ответил Стад­нюк. Лицо его слегка побледнело, но несло выражение решимости и воли. Снова Бердышев покачал головой. А я подумал: "Что это он принялся прогнозировать, не поговорив об этом с нами?"– Что нужно вам для разворачивания работ, Георгий Ивано­вич? -спросил министр.

– Деньги, кадры и площади, – четко ответил Стаднюк и через ко­роткую паузу добавил: – Пожалуй, еще подключение большой науки. Пока институты Академии наук смотрят на Нас, как на выскочек.

– Ну, деньги на такое дело не вопрос! – сказал министр, обраща­ясь уже к Бердышеву. – Кадры – ваше местное дело: нашлись у вас эн­тузиасты, найдутся и исполнители и специалисты. Оказа­лось же, что Георгий Иванович ядерщик по образованию. А я никогда и не подозревал об этом, таким отличным он всегда был элек­тронщиком!.. Площади? Да, тесновато у вас здесь. Выделите, Влади­слав Петрович, для программы УТС целый этаж в вашем новом вы­сотном корпусе. Что же касается большой науки, – тут министр качнул головой и усмехнулся, – Конечно же, они должны считать вас выскоч­ками, Георгий Иванович. Кто же вы еще? Несетесь впереди паровоза, да еще и обижаетесь. Но бежать впереди паровоза можно, пока он не набрал скорость. Поэтому немедленно разворачивайте целевую про­грамму работ по этой тематике. Подумайте сами, может быть, нужно преобразовать Проблемный отдел в мощный научно-технический комплекс.

Что-то радостно дрогнуло в лице Стаднюка при этих словах ми­нистра. Референт министра что-то быстро записал в блокнотике. Можно было ожидать очень быстрого нарастания событий.

...Исторические фотографии были готовы уже к вечеру. Эти фо­тографии я увидел в кабинете Стаднюка, куда был приглашен весь ру­ководящий состав Проблемного отдела для информации о результатах высокого визита. Не было только научного руководителя отдела Пе-ресветова, который был в командировке. С первого же взгляда на эти фотографии я понял, что ни я, ни мои ребята в историю не попали, так сказать, не заслужили.Вошли в историю только затылок и ухо Латникова на одном снимке. У историков ХХI-го века и последующих веков не останется никаких сомнений, что у истоков чистой термоядерной энергетики на­ходился вот этот жизнерадостный человек с седеющим ежиком, стоя­щий с министром на фоне установки, почему-то называвшейся в XX веке циркотроном. Человек этот протягивал руку к лампе, стоящей на подставке, но на блицевом снимке сама лампа – увы! – не выглядела горящей. После заседания Стаднюк попросил меня задержаться. Мы были в кабинете вдвоем. Весело улыбаясь, Георгий Иванович спросил: – Ну что, Сашка, наделали мы с тобой шороху, а? Теперь дер­жись! Закрутится все так, как тебе и не снилось!