Звездное вещество

А дело действительно катилось под уклон. Был уже конец ноября, и близился срок выполнения отделом и институтом соцобязательства, взя­того в начале года. Мы обязались – ни много, ни мало – получить брей-кивен к 30 декабря 1981 года, на полгода раньше плановых сроков. Ко­гда брали собранием всего отдела это соцобязательство, еще очень крепко все ладилось у Георгия Ивановича. Окрыленный и уверенный в успехе, Стаднюк без затруднений уговорил то профсоюзное собрание. Еще летом казалось, что до успеха рукой подать. Была запущена на ЭВМ программа оптимизации УТС-реактора, включающая в себя все достижения могучего научного штурма... Ах, как хотелось Стаднюку, чтобы этот его успех был замечен наверху! На том "верху", который возвышается не только над Бердышевым, но и над министром. Нужно было вовремя дать соответствующий анонс!..

За осень видоизмененную программу оптимизации пускали три­жды. Экспериментально она не подтверждалась, вот в чем состояла печаль. Мои мужики собирали очередной "оптимизированный" УТС-реактор. На первое включение непременно приходил сам Стаднюк. И очередной макет вел себя так же непредсказуемо, как и предыдущий. При каждой последующей "оптимизации" УТС-реактор 81 все больше походил на циркотрон 77... А ведь был уже готов даже эквивалент по­лезной нагрузки, любовно называемый Стаднюком аббревиатурой ЭПН. Это был огромный транспарант на крыше нашего высотного корпуса, в который ушла тысяча штук стоваттных осветительных лам­почек. Расчетная мощность УТС-реактора должна была составить 100 киловатт на точно такой же кредит, получаемый от Мосэнерго. Долж­ны были вспыхнуть в предновогодние дни над Синявино слова: "Слава КПСС!" Как тут не вспомнить "спуск на воду большого корабля для большого плавания"!

Эстафета недосыпаний и жестокой нервотрепки перешла от селез­невской лаборатории к нам. Стаднюк давал четкие разнарядки по утрам, а поздно вечером он подводил итоги, и мы изнеможенные тащились по домам... Особенно доставалось в эти дни бедняге Рябинкину. То и дело приходилось перебирать УТС-реактор в поисках очередной "ляпы" до­пущенной слесарями-сборщиками... Владимиру Петровичу уже испол­нилось шестьдесят два года, голова его стала совершенно белой с лег­ким, правда, оттенком желтизны, словно бы это выделялся никотин, накопленный за долгий стаж неукротимого курильщика. От крепкой махры военных лет до "Беломора" современности, на который Петро­вич постоянно ворчал за то, что в нем теперь "одни палки"... Петро­вич в эти дни работал просветленный, потому что наметил себе "дойти еще раз до Берлина", а там уж и на пенсию. Ох, как же стыдно было мне при Петровиче вспоминать последнюю стычку со Стаднюком, со­стоявшую из одних только обоюдных амбиций!

И мне хотелось "взять Берлин"... Уроки четкой организационной работы, преподанные в эти дни Стаднюком, вызвали невольное вос­хищение. В один из таких "штурмовых" вечеров, когда оставленные Стаднюком самые необходимые люди быстро и споро свершали оче­редную переделку макета и буквально за один вечер было сделано то, что в обычных условиях заняло бы не меньше недели, мне в голову пришла неожиданная метафора. Вот мы, люди, каждый на особину, каждый со своим мнением и самолюбием, со своей правдой и иллю­зиями, напоминаем эти проклятущие ядра, не желающие вступать в реакцию из-за взаимного расталкивания. Но, сжатые давлением об­стоятельств и разогретые сознанием долга, мы сливаемся в коллектив -источник самой удивительной энергии на свете, которая сродни только солнечной да еще вот управляемой термоядерной, если нам суждено ее на этот раз получить!

"Если... – думалось мне, – если это случится, я буду так же радо­ваться, как когда-то первой публикации Сандерса!" Вот же обаятель­ный, дьявол! Даже после того, что он со мною сделал в последние го­ды, Стаднюк ввел меня в прекраснодушное умиление! Заставил уверовать в силу его научного натиска...

А загорелось всего четыре лампочки в первой букве "С". 400 ватт "дебета" на 100 киловатт "кредита". "Дирижабль", – коротко резюми­ровал это событие Юра Серегин. За десять дней, ценой невероятного напряжения сил, удалось зажечь 40 лампочек. Даже на целую букву не хватало, и Серегин с Бубновым переключили весь ток на восклица­тельный знак. Это было 22 декабря. Все "идеи", по увеличению эффек­тивности УТС-реактора, были исчерпаны. Соцобязательство было провалено со всеми "вытекающими отсюда последствиями", вроде ли­шения премий и тому подобное... Стаднюк слег с гриппом или сказал­ся больным, кто его знает. И мы с Петровичем провели задуманную пробу на реактивном уип-эффекте. Ту, в которой Стаднюк отказал мне месяц назад. Любопытные получились данные – таинственные, пугаю­щие! Такая даль открылась за ними, что в ужасе холодела душа...

Между тем до Нового года оставались считанные дни. Утром по дороге на работу Даша спросила:

– Па, как ты посмотришь, если у нас дома под Новый год будет вечеринка Машкиных гнесинцев и... – она поискала слово, – моих су-

риковских друзей?

– Хорошо посмотрю, – обрадовался я. – Очень даже благосклон­но.