Звездное вещество

– И вообще, – сказал я, сердясь уже по-настоящему, – вся ваша поэзия есть разновидность магии. Атавизм, оставшийся от первобыт­ных времен, настоящее шаманство. Вот и в "Антимирах" сейчас -только что в бубны не стучали! Не будучи в силах ни постичь жизнь во всей его глубине и сложности, ни – тем более – что-либо изменить в действительности, поэты произносят заклинания. Под бубен с коло­кольцами!..– Ну, Санечка, – возмутилась Женя, – не ждала я от тебя таких оценок! Мне больше понравилось, когда ты однажды сказал, что по­эзия – это высшая математика человеческой души, потому что только на ее языке можно выразить невыразимое. Если поэзия кажется тебе шаманством, так позволь тебя спросить: а то, чем ты занимаешься в лаборатории не напоминает ли самые настоящие заклинания? Закли­нания молнии, что ли...

Мы отстранились друг от друга и лежали в темноте, не веря в серьезность внезапной размолвки, но и не торопясь ее избыть. Я смот­рел на косую полоску света от фонаря рядом с фотографией юной Женьки. Мне вспоминалась та тревожная ночь, когда Женя в роддоме мучилась над лучшей из своих рифм, а я присягал ей всем сердцем. Ве­рен ли я той присяге? Так ли действительно живу, как обещал ей то­гда?.. Похвалиться мне было нечем.Первой тишину прервала Женя:

– Прости, Саша, я дура. Ни один человек, даже самый любящий, не имеет права считать себя творцом другого человека. За другим все­гда остается право на свободный поступок, не ложащийся ни в какую "рифму"... Просто, суть твоих исканий там, в пересветовской лабора­тории, недоступна моему пониманию. Когда у тебя неудачи и разоча­рования, я злюсь точно так же, как соседка Татьяна злится на своего Ваську, если тот не доносит до дома всю получку. Надо бы мне кое-что почитать По психологии творчества, об интуиции мне почитать следу­ет, чтобы немножко понимать, что с тобою творится.

...Утром мы оба и не вспомнили о ночной размолвке. Мы озабо­чены были предстоящей перевозкой своего замечательного пианино. К трем часам дня оно уже было в Синявине и стояло в нашей "двадцатиметровке". Надежды и детей в доме не оказалось. Скорее всего они отправились на прогулку в лес. Что же, тем неожиданней будет сюрприз... И вот, наконец-то, на лестнице зазвенели их голоса.

Дети стояли на пороге, не веря сказке. Потом Машенька тихо, как к сидящей бабочке приблизилась к открытой клавиатуре. Она подняла руку и не ударила, не тронула клавиш, а только провела над ними ру­кой, перебирая пальчиками. И бросилась мамочке на шею.

–Оказывается, я хорошо помню тот вечер, когда вахтерша нас хлебом с помидорами угощала. Она спросила, кого мы ждем, а мы ей от­рапортовали, что наш папа "науку делает". Долго же ты ее делал, ей-богу! Шесть лет после коктебельского озарения и такой слабый резуль­тат.–Побойся Бога,Дашка! Из этих шести лет один год ушел только на публикацию статьи в сборнике. Еще год мы выбивали площадь под установку. Потом мы с Рябинкиным ее строили, тоже дело непростое Так что чистый счет–года три. Но мы все же ухватили ужа за хвост в тот памятный для тебя вечерок. Осенью 69-го у меня уже не было со­мнений, что эффект схлопывания плазмы существует. Вопрос был только в том. почему он такой слабый.–Что меня поражает в этой истории, папочка, так это мамино терпение и вера. Три года–одна только "сажа бела"! Она открыла те­бе "бессрочный кредит", как сестры Вера, Надежда, Любовь в песне у Булата Окуджавы? Похоже, эти три сестры в нашей маме слились во­едино.–Нет, Даша, кредит был далеко не бессрочный, и скоро от меня бу­дет потребован строгий расчет по векселям.–Но вы остались вместе! Значит, у тебянашлось,чем погасить векселя?

Глава 8.ЛОШАДКИ, БЕГУЩИЕ ПО КРУГУ