Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

— Смотрю на них — полный кабинет людей, а вернее, судеб. Весь рабочий класс ко мне пришел. Думает вместе со мной о том же, о благе Отечества печется. Поддерживает меня и понукает. Может, сегодня я только по-настоящему понял смысл сказанного Алексеем Максимовичем на прошлогоднем писательском съезде: «Вперед — и выше!» Вперед — это ясно. А вот выше… Тут не просто направление, нет — выше предела возможного, да? Невозможное могут только люди. И впервые почувствовал — не понял, а почувствовал, как трудно Ильичу было впереди шагать. Звезды рабочего класса… Звездный час рабочего класса… Высокопарно, да?

— Отчего же? — возразил Папулия. — Высокие чувства — высокие слова. Конечно, не всегда так совпадает. Чаще, пожалуй, высокие чувства требуют тихих, спокойных слов, а то и вовсе молчания…

— Это верно, — согласился Серго, — однако… Ты знаешь, чье внимание, чей интерес прежде всего, больше всего привлекли Стаханов и стахановцы?.. Лучших наших ученых. Именно! Алексей Николаевич Крылов специально позвонил мне из Ленинграда. Аи, какой старик! Не зря его Кирыч буквально боготворил… Поздравляю, говорит, вас и себя. Припомнил свою поездку в Англию, на знаменитые кораблестроительные заводы. Там, между прочим, вырабатывать сверх нормы никто права не имеет, никто не должен работать на двух или нескольких станках! А мы, говорит, радуемся всему этому, как и подобает молодым, полным надежд людям. Ведь экономическое! значение методов Стаханова всем очевидно. И надо помнить, что увеличение производительности равносильно увеличению капиталовложения, люди души свои, жизни вкладывают в дело, а, стало быть, методы Стаханова дадут нам неисчислимые миллиарды…

— Почему он именно тебе позвонил?

— Не знаю. Видимо, как-то связывает со мной… Да, все может человек, если захочет по-настоящему. Теперь остается немного — всенародно захотеть.

— Хорошее «немного»!

— Ничего, сладим.

— Чай будешь допивать? — Зина принялась убирать со стола. — Этери с утра в школу, тебе — открывать совещание стахановцев. Выступление приготовил?

— Не беспокойся.

— Смотри, не забыть бы с утра впопыхах. Где оно?

— Здесь, — с улыбкой коснулся ладонью лба. — И здесь, — дотронулся до левой стороны груди. — Не забуду, не беспокойся.

Первое Всесоюзное совещание рабочих и работниц — стахановцев промышленности и транспорта Серго открыл в здании Центрального Комитета партии на Старой площади. Но оказалось, что зал заседаний ЦК тесноват. Перешли в Большой Кремлевский дворец.

За четыре дня выступили все известные стахановцы, представители всех промышленных районов, крупнейших заводов, портов, железных дорог, ведущие сотрудники Наркомтяжпрома и, кажется, все члены Политбюро.

Особенно растрогало выступление Курьянова — самого юного участника совещания, токаря из Куйбышева. Маленький, от горшка два вершка. Курносенький. В пиджаке, в белой рубашке с галстуком, он запрыгнул на трибуну и исчез — не видно стало из президиума. Члены правительства подались вперед. Перегнулись через борт, С улыбкой рассматривали мальчонку. Он смутился. Но быстро овладел собой. Пригладил аккуратно подстриженные вихры. Как большой, передал пламенный привет от рабочих, служащих, комсомольцев и всего рабочего состава карбюраторного завода. Как заправский оратор, отпил воды — чуть не целый стакан. Куда только вошло? С важностью откашлялся. И заговорил звонко, по-мальчишечьи выкрикивая, стараясь тянуться вверх, к микрофону:

— Когда я сдал техминимум, мне дали осваивать плунжер для особого дизельного насоса, который впервые изготовляется в Советском Союзе…

«Верно, впервые, — думал Серго на председательском месте. — Сгодится как раз для такого танка, который конструируют Кошкин с товарищами…»

А Курьянов с гордостью продолжал:

— Я взялся уплотнить свой рабочий день и был среди рабочих рационализатором.

— Сколько зарабатываешь? — спросил Серго.

— Первые полгода зарабатывал по четыре — шесть рублей в день, сейчас зарабатываю двадцать пять рублей в день. Товарищи, за мою хорошую работу ко мне прикрепили ученика старше меня и больше меня намного. Мне семнадцать лет, а ему восемнадцать.

— Ты стахановец или кто? — вновь спросил Серго.

— Я бусыгинец. Первым организатором у нас был Бусыгин, который дал рекорд выше американского по ковке коленчатого вала. Когда организовалось стахановско-бусыгинское движение, мы в инструментальном цеху проработали этот вопрос лучше, чем в остальных цехах. У нас уже имеется не один бусыгинец-стахановец, как я. Профсоюзная организация учла, что я хорошо работаю, и премировала меня комнатой с полным оборудованием…