Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

«Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути…» «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…» «Молодежь — на автомобиль, на трактор, на самолет!..» Предметом гордости или зависти каждого мальчишки и каждой девчонки стали значки парашютиста, ГТО, ворошиловского стрелка, желанным мостом учебы и развлечения- автоклубы, аэроклубы. «Фирмы» Туполева, Поликарпова и Григоровича дали Красной Армии необходимые самолеты — учебные», разведчики, истребители, больше тысячи тяжелых бомбардировщиков, а гражданскому воздушному флоту — трехмоторные «Крылья Советов», пятимоторный «Правда».

В честь сорокалетия литературной деятельности Максима Горького решено построить гигантский агитсамолет его имени, начать сбор средств по всему Союзу. Популярный журналист Михаил Кольцов возглавил комитет содействия строительству. Объявили открытый конкурс на лучший проект. Поступает великое множество предложений, в основном, конечно, от энтузиастов, и, конечно, принято предложение Туполева: усилить задуманный им шестимоторный бомбардировщик еще двумя микулинскими моторами, создать небывалый агитсамолет и заодно проверить, до каких размеров целесообразно увеличивать бомбардировщики. Семнадцатого июня тридцать четвертого года Михаил Громов, шеф-пилот ЦАГИ, впервые взлетает на самолете длиною тридцать три метра, с размахом крыла шестьдесят три метра, весом сорок две тонны, способном поднять и нести четырнадцать тонн. Через два дня «Максим Горький» проплывает над Красной площадью, приветствуя челюскинцев, их спасителей, москвичей…

Не сосчитать, сколько раз бывал Серго в конструкторском бюро у Туполева, пока самолет проектировался, сколько раз забирался в еще недостроенную чудо-машину и с надеждой оглядывал, ощупывал каждую заклепочку, каждый винтик. И вот — восемнадцатого мая тысяча девятьсот тридцать пятого года — Серго стоял возле «Максима Горького» на Центральном аэродроме, черно завидуя окружавшим, которым выпало счастье подняться в воздух на таком самолете и которые не на шутку вздорили между собой:

— Если бы мы не построили этот самолет, фиг бы вам было на чем летать! — неслось из одной очереди.

— Если бы мы его не спроектировали, — отвечали из другой, — шиш бы вам было что строить! Мы первые полетим!

— Нет, мы!..

Разве забудешь тот выходной?.. Было назначено два полета, после которых предполагали передать «Максим» из ЦАГИ в агитэскадрилью для эксплуатации по назначению. Воздушной прогулкой над Москвой премировали лучших сотрудников КБ и завода. Пока они препирались, выясняя, кто «первее», Серго с женой Туполева Юлией Николаевной поднялись по откинутой в виде трапа нижней части фюзеляжа в самолет. Как же здесь хорошо! Как пахнет свежими красками, эмалитовым лаком и клеем и еще чем-то, одной авиации присущим: аккуратностью, надежностью, совершенством.

Серго знал, что Юлия Николаевна не просто жена, но помощник и друг Андрея Николаевича. Не занимая никаких штатных должностей (муж ни в коем случае не допустил бы этого!), она, по сути, была сотрудницей ЦАГИ. В той же постройке «Максима» стала участвовать наверняка прежде многих других, вложила немало вкуса, души и характера в убранство спальных кают, кафе, пассажирских отсеков. С достоинством радушной хозяйки, показывающей дом, Юлия Николаевна говорила:

— Кроме семидесяти двух пассажирских мест есть у нас типография для выпуска листовок-молний… А здесь «Голос с неба» — громкоговорящая установка, может вещать на землю во время полета… Телефонная станция на шестнадцать абонентов…

Задумался Орджоникидзе: почему бы не привлечь жен инженерно-технических работников более активно к делам мужей? Это ведь не малый резерв… Надо будет собрать жен ведущих хозяйственников — пусть посодействуют пятилетке, как Юлия Николаевна…

В пилотской кабине ужо хлопотали румяные молодцеватые Журов и Михеев. Здоровяки, плотно обтянутые летными комбинезонами, с «небьющимися» часами на перчатках-крагах.

— А где Громов? — спросил Серго, поздоровавшись.

— Сегодня мы за него, — гордо улыбнулся Михеев. И, не стараясь скрыть удовольствие, стал расхваливать «Максим». — Надежная, на большой, на ять машина. Испытания прошла, как ни одна другая. Оснащена всем наиновейшим: навигационное оборудование, радиостанции — наши, советские, автопилот оригинальный, усилитель руля электрический…

Все, что рассказывали, Серго знал не хуже Юлии Николаевны, Журова и Михеева, вместе взятых, не впервые слышал и видел все это — от самой закладки ездил и ездил к Туполеву, помогал, радел, «болел». Но хотелось еще и снова слышать-видеть. Он так завидовал тем, кто полетит! Так про себя клял решение, запрещавшее членам Политбюро подниматься в воздух, особенно после гибели в авиационной катастрофе начальника ВВС Петра Ионовича Баранова.

Тем временем подкинутый двугривенный решил спор в пользу строителей самолета — и тридцать шесть отличившихся производственников скрылись в его чреве. А Серго остался на земле. Не прекословя, отошел в сторону, подальше от винтов. Трап наглухо захлопнулся. Взревели, не запнувшись, восемь моторов.