Звездный час. Повесть о Серго Орджоникидзе

«А что, — думал Орджоникидзе, — не назначить ли Завенягина директором Гипромеза? Ты — сумасшедший! Доверить Институт но проектированию металлургических заводов человеку, который вчера сидел за партой!.. Риска боишься? Спокойной жизни ищешь, а она в прошлом веке закончилась — нам одно беспокойство осталось. Тебе сколько было, когда Ильич доверил организовать Пражскую конференцию? Двадцать пять… Стоп! Кажется, недурная прорезалась мысль?.. Вырастить руководителей по принципу: коммунист, ученый, хозяйственник в одном яйце… Академики, профессора в директорских креслах, в наркомовских… — Оглядел трех молодых ученых, словно предчувствуя славное будущее, предстоявшее им. — Завенягина — директором Гипромеза?.. Тевосяна и Емельянова — совершенствоваться дальше?.. Пусть опять едут в Германию, Америку… — Вновь оглядел их по-отечески, как Тарас Бульба, оценивая пригодность к ратному делу. — Растить! Денег нет, говорите? Последние штаны снимем. Паша будущая интеллигенция должна дать духовную пищу народу, стать культурным его вождем, истинной солью земли…»

Гости проходили на отведенные места, косились в сторону обширного стола, занятого тарелками со всевозможными бутербродами и бутылками. Расстарался Семушкин! Даже апельсины добыл — должно быть, на торгсиновской базе. Хотя в детстве Серго привык к пышности застолий, нынешнее вместе с удовлетворением хлебосола и смущает: в стране карточная система. Упрекающе помнится нарком продовольствия Цурюпа, голодавший, как все. Но, с другой-то стороны, времена иные. И не для себя Серго выставил яства с напитками. Его, на жестокой диете, все это лишь дразнит. Наши ученые достойны большего. Недаром Ильич, заведомо зная, что большинство входивших в Комиссию по электрификации враждебны Советской власти, все же определил им боевой красноармейский паек — значительно лучше того, что получал сам.

Серго предупредительно усаживает Карпинского на председательское место, спохватывается: не слишком-то приятны старику заботливые напоминания о его немощи: сопротивляется, ярится, пододвигает стул Серго поближе к своему, дескать, на равных будем. Но не ускользнуть уж из лап радушного хозяина.

— Дорогие товарищи! Рад приветствовать в стенах учреждения, которое впервые в истории… — «Что за тон? К чему это бахвальство?» — Социализм — это общественное производство, управляемое общественным предвидением… — «Зачем агитируешь академиков за колхоз?!» — Настоятельная потребность времени — связать науку с производством. Время с теми, кто идет вперед… — «Не то! Говори человеческим языком». — Досадуя, привычным взмахом руки, сжатой в кулак, Серго как бы перечеркивает все предыдущее, начинает снова: — Мы пригласили вас, чтобы вместе помечтать… Давайте, как Ленин, помечтаем… с карандашом в руке. Что уже разведано так, чтобы строить рудники и шахты? Что и где разведать, куда бросить ударные отряды геологов? Какая нужна металлургия, химия, энергетика? Вам первое слово, Александр Петрович. — Уже не сдерживает, не опекает старика: хочет говорить стоя — пусть говорит стоя!

Начинает президент издалека. Рассказывает, как фермеры запросили у Дарвина помощи: катастрофически упали урожаи красного клевера. Великий ученый порекомендовал завести побольше кошек. Что это — насмешка гения? Или точное знание? Красный клевер опыляется только шмелями. А шмелиные гнезда разоряют мыши, которых развелось множество. Почему же в округе мало кошек? Да потому, что резко сократилось число старых дев и засидевшихся невест по причине возвращения солдат с войны. Но это кстати.

А Серго усмехнулся: недурной пример диалектики. Слушать старика приятно, а наблюдать за ним интересно. Может, верно, старость бывает красива и полна наслаждений, если уметь ею пользоваться?

Карпинский меж тем разошелся: