Звездный волк. Истории о космосе

Первым делом Паторин объявил, что никто на Азалии не злоумышляет против людей. Да и странно было бы полагать, что миллионы лет эволюция готовилась отражать высадку человечества. Просто-напросто земная техника и сами люди запускают какой-то механизм, заточенный для других нужд.

Гипотеза Паторина была изящной и не вызывала возражений, но она не имела предсказательной силы и ничуть не помогала исследовать планету. Поэтому на нее никто не обратил особого внимания. Мало ли что может напридумывать климатолог.

Но климатолог Паторин не сдавался. Он продолжал развивать свою гипотезу, упорно превращая ее в теорию. Скучнейшая статистика для климатолога – оружия любимейшего род. Это завтра может быть то ли дождик, то ли снег, а вчера что было, то было. Бесчисленные таблицы: когда что было и где. Карты, расчерченные кривыми, в которых сторонний и не поймет ничего. В результате – парадоксальные выводы: погодные аномалии зависят от чего угодно, но не от климата. Больше всего вычерченные Паториным планы напоминали карты военных действий. Наступление войск тоже немножко зависит от погоды, но совсем немножко. Вот только войск на территории Азалии не наблюдалось ни в каком виде. Впрочем, для климатолога такие мелочи не существенны.

На очередной конференции Каштан Паторин огорошил собравшихся еще более радикальным сообщением, которое не то что теорией, но даже спекуляцией назвать было неловко.

Предполагалось, что внизу нет отдельных существ: животных и растений, а есть экологические конгломераты, иногда небольшие, а порой занимающие огромные площади. У каждого конгломерата есть особый центр, от которого зависят все остальные псевдоживотные и какбырастения. Конгломераты отчаянно враждуют друг с другом за ресурсы: землю, воду, воздух. Некоторое время они умудряются жить мирно, лишь толкаются боками, а потом их прорывает, и следует катастрофа, с точки зрения климатологии ничем не обусловленная, но на деле – неизбежная.

Далее Паторин переходил в область чистейшей спекуляции. По его мнению, каждый конгломерат управлялся единым центром – существом или растением, – который Паторин назвал странным словосочетанием «Великий Мафиози». Именно оттуда поступает сигнал, по которому начинается атака. Достаточно нейтрализовать Мафиози, и на территории конгломерата можно будет находиться.

Доклад был встречен дружным смехом ученой братии, но стал популярен среди работников среднего звена: техников, пилотов и всех тех, кто изнывал на станции без серьезной работы. Именно эти люди и помогли Каштану Паторину осуществить его безумный эксперимент.

Руководство станции могло хвататься за голову, беспомощно наблюдая, как исследовательский модуль идет на посадку. Следом густым роем шли автоматические лаборатории, зонды и пяток спасательных капсул. Все это богатство зависло в километре над выбранной точкой, дальше Каштан пошел один.

Посадочный модуль замер, чуть не коснувшись травы; Паторин шагнул наружу. Будь на его месте самый совершенный и неуязвимый автомат, он не успел бы сделать ни одного движения, отснять ни единого кадра. Но у первых высадившихся людей было в запасе тридцать секунд. По мнению Паторина, это было то время, за которое Мафиози получит сигнал от подчиненных и примет решение, что делать с неизвестной опасностью. На эти полминуты и рассчитывал Паторин, использовав их на полную катушку. Он не пытался что-то выяснять или изучать, а сделал три широких шага и не колеблясь всадил плазменный заряд в брюхо гигантского ленивца, мирно объедавшего листья с верхушки одного из деревьев.

Лаборатории, которая должна была взять пробу из туши убитого Мафиози, было нечего делать: ленивца разнесло на молекулы. Взрыв, разметавший рощицу, был не соразмерим ни с зарядом бластера, ни с тем, что, казалось бы, может накапливаться в цветущем лесу.

Только что кругом была тихая жизнь, но с гибелью повелителя каждый лист, всякая травинка начали действовать самостоятельно и бестолково. Что-то стреляло, по большей части в никуда, что-то вспухало взрывом, поляну заволокло не то дымом, не то тяжелым газом, счетчик, измерявший радиоактивный фон, заходился в экстазе. Если бы все это было направлено на человека, никакой скафандр не спас бы его. Но координирующий центр погиб, и это позволяло Паторину уцелеть. К тому же после первого выстрела бластер в самостоятельном режиме продолжал поливать все, что было в округе живого и неживого, препаратами, вызывающими паралич у всех видов животных и растений, что известны людям. Трудно сказать, действовали или нет парализующие вещества, но прежде чем это можно было бы выяснить, с неба посыпались десятки исследовательских зондов. Половина из них сгорела в воздухе, но уцелевшие падали на добычу, выхватывали первые попавшиеся образцы и что есть мочи улепетывали на безопасную высоту. Следом и Паторин метнулся в модуль и исчез в безмятежной голубизне.