Звездный волк. Истории о космосе

Подарок Голландец разглядеть не сумел, и содержимое кошелки вывалилось в пространство в опасной от него близости. Даже космические пришельцы не могут нарушать законы природы, так что уклониться от столкновения Голландец не мог. Оставалось неизвестным, сумеет ли он пробиться сквозь тучу мусора, что высыпалась на него из ниоткуда.

Сдаваться Голландец не собирался. Все три орудия немедленно заработали, расчищая проход в месиве камней и железа. Пламя аннигиляции было видно безо всяких телескопов даже на Земле. Хотя пришелец бил по наиболее крупным обломкам, но клубы густой пыли, которой в ловушке было больше всего, принимали удар на себя, так что туча обломков упорно приближалась к изрыгающей пламя громаде. Эфир выл на всех диапазонах, связь исчезла, Клим с Андреасом не слышали, что кричал им координатор, но оба и без того знали, что нужно побыстрей уходить: жесткое гамма-излучение, возникающее при аннигиляции, способно прошить не только маленький кораблик, но и броню космического линкора, и земную атмосферу. Тральщики бежали с поля боя, зато автоматические зонды десятками шли на гибель, транслируя картину сражения.

Первыми туши Голландца достигли металлические шарики, которые продолжали методично выпускать исследовательские станции. Сейчас космическому левиафану было не до той мелочи, что летела ему вдогонку; шарики беспрепятственно врезались в матово-черную поверхность. Скорость их была достаточно велика, одна за другой последовали вспышки, несущие информацию о том, из чего сделана недоступная прежде броня.

Но уже через минуту зонды были разом уничтожены. Это была не месть, а скорей жест отчаяния; корабельные механизмы поняли, что выжигать стремительно приближающееся облако больше нельзя: оно уже слишком близко, и собственные выстрелы могут сжечь корабль. Поэтому огонь был перенесен по не столь опасным дальним целям.

Сквозь визг помех к Андреасу на секунду донесся голос Клима:

– Смотри, смотри!..

Было ли то предостережение об опасности или предложение любоваться крушением Летучего Голландца? Войти даже на небольшой по космическим меркам скорости в плотное пылевое облако равносильно тому, чтобы врезаться в каменную стену. Чудовищное пламя аннигиляции давно погасло, но несколько уцелевших зондов продолжали транслировать картину гибели Голландца. Еще недавно черная, поверхность багрово светилась, исклеванная тысячами болезненных уколов. Каждая пылинка по отдельности не могла нанести заметного вреда, но их было очень много, и непрерывная бомбардировка стремительно съедала защиту корабля.

Потом в зону видимости влетел вполне приличный астероид – угловатый железоникелевый обломок длиной метров сорок и не меньше десятка метров в поперечнике. Как он сумел уцелеть в тесноте гравитационной ловушки, а потом не превратился в железный туман, пока Голландец еще отстреливался, – этого не скажет никто. Железяка въехала в потерявший прочность борт корабля, распоров его наподобие консервной банки.

Голландец уже не стрелял и по дальним целям. Пришедшийся по касательной удар, видимо, повредил что-то в системах управления, и махина корабля попросту дрейфовала, даже не пытаясь сопротивляться новым ударам. Визг аннигиляции смолк, эфир наполнял только скрежет наэлектризованного камня и голос диспетчера, кричащий разом обоим пилотам:

– Тральщики, ходу! Он отключил защиту! Еще один такой удар – и его разнесет на части! Уходите в темпе!

Наверное, люди, долго летавшие вместе, осваивают если не телепатию, то что-то очень на нее похожее. Во всяком случае, в ответ в эфире не прозвучало ни единого слова, но оба катера заложили крутой вираж, немыслимый для прежних кораблей, и, расходясь для стандартного захвата, устремились к гибнущему Голландцу.

Диспетчер охнул и на весь космос заскрипел зубами, но кричать, ругаться и запрещать не стал. Какой смысл в крепких словах? Космонавт, начавший вираж, уже не остановится.

Гравитационная ловушка не видна постороннему взгляду, на расстоянии ее просто невозможно обнаружить, так что единственное, что увидели наблюдатели – и ближние, и взирающие издалека, – как задрожало изображение на их экранах, а затем космос опустел, лишь куча мусора продолжала волочиться вслед за двумя корабликами, уносящими побежденного левиафана.

– Куда теперь? – послышался из динамиков голос Андреаса.

– Представления не имею. Куда скажут, но только подальше от Земли.

– Боишься, что вырвется?

– Осторожничаю. Никогда не следует открывать мышеловку дома. Даже если в ней нет ничего, кроме сыра.

– Голландского…

– Ага. Ты, главное, живей уходи с траектории нашей мусорной кучи. Напылили мы с тобой – за месяц не убрать.

– Уберем. Отвезем Голландца на вивисекцию – и уберем.

Затем, не сговариваясь и не обращая внимания на призывы очнувшегося начальства, они затянули в две глотки совсем не космическую, вовсе не подходящую к величию момента песню:

Папаша, дож венецианский,
Большой любитель был пожрать,
Любил папаша сыр голландский
Московской водкой запивать!