Звездный волк. Истории о космосе

Как и все остальные животные, еврашки ничуть не боялись человека. Поначалу могло показаться, что они просто не обращают на Рихарда внимания. Зверьки сновали из нор наружу и снова скрывались в норах. Никаких сторожей выставлено не было, что и неудивительно. Норы, насколько понял Рихард, служили им защитой от непогоды, к тому же там, под землей, добывались корешки, которыми по преимуществу питались еврашки. Плотоядная трава норы разрушать не пыталась, что в первую очередь и интересовало Рихарда.

Говорить обитатели нор, разумеется, не могли, не считать же разговором легкие пересвистывания, а телепатический ответ если и был, то невнятный – на этот раз по вине Рихарда, который совершенно не годился в телепаты. Он чувствовал, что ему что-то сообщают, но разобрать почти ничего не мог. Не удалось даже понять, обладает ли индивидуальностью каждая еврашка или вся община представляет собой коллективный разум. Во всяком случае, какой-то отклик был: один из зверьков вынес из укрывища и положил перед Рихардом несколько корешков. Корешки были мучнистыми, но показались малосъедобными. Рихард пожевал один на пробу, остальные с благодарностью вернул. Сам же он предложил еврашке немного зерен, запас которых принес в котелке. Зерна были немедленно прибраны в защечные мешки. Рихард не знал, есть ли такие мешки у еврашек или они бывают только у хомяков, тем не менее название зверькам не сменил, обитателей нор он по-прежнему называл еврашками.

Экспедиция к кургану вместе с дорогой заняла три дня, кормиться в степи было особенно нечем, домой Рихард вернулся усталым и голодным как волк, что не водился в здешних местах. Еще три дня Рики не появлялась, так что Рихард начал всерьез подумывать, что она на что-то обиделась. Но потом раздалось знакомое шорханье крыльев, и Рики, вздыбив ногами песок, приземлилась и как ни в чем не бывало произнесла:

– Пошли.

Идти пришлось недалеко. На одной из песчаных кос, где Рихард уже бывал, обнаружился ряд невысоких кустов, густо покрытых желтыми стручками. Ничего подобного здесь прежде не росло, и трудно было представить, чтобы кусты успели за такой короткий срок вымахать почти в рост человека и покрыться плодами.

– Вот, – сказала Рики. – Наступил сезон.

Рихард сорвал один стручок. Пахло ветчиной, и вкус был ветчинный и наконец-то солоноватый. Можно не сомневаться: плоды колбасного куста сбалансированы по солевому и аминокислотному составу, хотя Рики, а это наверняка ее работа, и слов таких не знает.

– Когда плоды перезреют, то станут несъедобны, – сказала Рики. – Бери только молодые, желтые стручки.

– Спасибо, – с чувством произнес Рихард.

– Эти растения было непросто вырастить, – согласилась Рики. – Трава не понимала, что от нее хотят и зачем это нужно. Это тебе не еврашкины корешки.

Рихард осторожно провел ладонью по жестким перьям, стремясь вложить в одно движение всю благодарность, что переполняла его сердце. Благодарность не за растительные копчености, без них Рихард как-нибудь обошелся бы, а за бескорыстную заботу о беспомощном чужаке. Ведь ясно, что Рики – такая же птица, как и все остальные, но все улетели на неведомый здешний юг, а она осталась, чтобы заботиться о незнакомце, который иначе погибнет в первую же прохладную ночь.

– Меня не будет несколько дней, – предупредила Рики, – но, если начнется холодный дождь, я прилечу.

– Я буду ждать, – ответил Рихард.

Прошло… Рихард не мог сказать, сколько времени прошло. Дни отличались один от другого только тем, прилетала Рики или нет. Казалось совершенно непонятным, как можно сохранять разум при таком отсутствии впечатлений.

Рихард навестил стадо джейранов, желая узнать о судьбе старика, который предназначался ему в жертву. Ответ, как и все телепатические ответы, был смутен. Удалось разобрать, что старый джейран ушел к траве, и случилось это давно. Если Рихард верно понял, то понятие времени у полуразумных существ оказалось весьма примитивным, что и неудивительно при такой скудости событий. «Только что» значило «сегодня»; «вчера» так и было вчерашним днем; «давно» – более одного дня назад, но при жизни данного существа, и наконец, «всегда» – то, что сохраняет общая память. Ксенопсихологи были бы в восторге от бесед с джейранами и еврашками, поскольку полуразумные с других планет вступали в контакт неохотно, но Рихард-то не был ксенопсихологом, и ему остро не хватало крох информации, которые удавалось выудить у телепатов.

Был у похода и практический интерес. Убивать джейранов Рихард не мог, да и не нужно это теперь было, а вот разжиться молоком казалось заманчивым. Но и здесь Рихарда ожидало полное разочарование. Животные, так похожие на земных, оказались не млекопитающими. Телят они выкармливали полупереваренной жвачкой. Когда Рихард попытался объяснить, что он хочет от джейранских маток, ему с готовностью отрыгнули кучку дурно пахнущей зелени. И очень сочувствовали, когда Рихард не сумел скрыть разочарования.