Читаем «Звезды русской провинции» полностью

«Звезды русской провинции»

Александр Самуилович Верников , Андрей Иванович Щетников , Григорий Геннадьевич Данской , Евгений Кириллович Карасев , Светлана Васильевна Кекова

Дорога счастлива тем, что, ступаяпо ней, пройдут, не оставив тени,но будут жизнь вспоминать, колупаякарюю корку на правом колене.С жизнью все ясно. (См. ниже)травы, обретающей за огородомстатус природы, как чижик-пыжик —старый знакомый, пьянчуга без рода,без племени. Кроме апреля, естьеще и другие стороны света.А равноденствие — только здесь.Да еще — в сентябре. Но целое лето впереди. И кто его знает,переживем ли сезон отпускных романов.Может быть, завтра это случится с нами.Никто и не вспомнит: была ли монетка, выпавшая из кармана.

*

Лопоухие школьники оборвали тюльпаны на том берегуреки с горьким именем — Маныч,не думая о продолженьи. А я не могуне думать о продолженьи. Сан Санычдвух с половиной лет уже узнаетбукву А — названье начального пункталюбой дороги и так вдохновенно врет,как будтои не вранье это вовсе, а — стихио том, как утром, когда туман шебуршит осокой,он вместе с ласточкой вылетел из-под стрехии видел меня с высоты самой высокой:«Какой же ты ма-аленький, папа!» Я и самэто знаю. Спокойной ночи.(вслух) Запомни — все, что позволено небесам,и нам позволено. (про себя) Но не очень.

*

Еще не растаяли два медленных ястреба в синевегорячей и гулкой, что соты общаги порою каникул,а ты уже просишь, почти умоляешь: «Не верьни во что, кроме голоса, если пишешь книгу».Еще немного — и будет ладонь чиста —Три вишни. Две. Одна. Остается слизнуть кровавыйслед. И пора занимать места.Но в этой степи слишком горькие выросли травынынешним летом. Я знаю все твои сны.Это я их придумал. Если не веришь — прочти:«Два медленных ястреба в синеве уже не видны почти».Остается поставить точку. Но страшно — а вдругэто только начало. Лучше включить телевизори задремать на диване, укрывшись газетой «Труд»,пока в синеву кто-то медленно смотрит снизу.Тридцать один день сплошного полдня.Тень тополя, приставленная к стене, —как мысль, положенная на полку, —то ли движется, то ли недвижется. Одежды, если пойдешьза случайной женщиной строго на юг,почти прозрачны. И вдруг — дождь.Нечасто. И всегда вдруг.Между дождями — пыль на листьях,как на крышке рояля, пока семействов отъезде. Жизнь устала длитьсяздесь. Но нету другого места.А ночью полдень, запутавшись в волосах,пахнет мятой — и поэтому сны глубоки:как будто на закрытых глазахлежат холодные пятаки. […]