Звезды с корицей и перцем

Он пожал плечами. Посмотрел вокруг. Сияло солнце, рапсовые поля расстилались до дальних увалов, сливаясь в сплошное жeлтое море – будто кто-то опрокинул на землю пару цистерн охры.

– У неe были золотые косы. Просто невероятной длины, я таких никогда не видел.

Эльга безотчeтно тронула завитой локон у щеки – и качнула головой.

Как же она ненавидела эти косы! Они требовали служения и поклонения, словно дикарский идол. Мытьe, расчeсывание, заплетание превращались в многочасовой ритуал, в котором участвовали жрицы культа – мама, бабушка, даже сeстры. Все восторгались еe волосами, все стремились их потрогать. Порой на улице подходили незнакомые люди, цокали языками, тянули руки к косам. И мало кто видел за ними саму Эльгу. Человека. Личность. А не подставку для золотого кумира…

Когда она впервые приехала домой стриженой, мама подняла такой крик, что Эльга тут же подхватила чемодан и вернулась в Сётстад. До сих пор в письмах из Биена нет-нет и проскальзывал упрeк: не сберегла сокровище.

Вот и ди Ронн запомнил только еe косы.

– Что было дальше? – спросила Эльга. – Вы не пытались встретиться с ней после открытия Врат?

– Как? Она даже имени своего не назвала, только какое-то смешное прозвище. Помню, оно каталось на языке, как карамелька…

– Имени не назвала и адреса не оставила? Вы уверены, Рикард?

Ди Ронн повернулся к Эльге:

– Снова хотите попрекнуть меня плохой памятью? Адрес был, я его записал, вернее, она записала в моeм блокноте. Блокнот я положил в карман куртки. Когда попал в больницу – я вам рассказывал – форму забрали в чистку. Скажу честно, спохватился я только через неделю после выписки. Блокнот пропал, но где, когда и по чьей вине, дознаться не удалось. Там были и другие важные записи. Кое-какие формулы, заметки по эксперименту с Вратами. Пришлось потом восстанавливать по памяти. А на ту страничку с адресом я даже заглянуть не успел.

– Как печально, – пробормотала Эльга. – Вы были расстроены?

– Ещe бы! Как можно быть расстроенным только в девятнадцать лет. – Ди Ронн рассмеялся.

«Двадцать! – мысленно выкрикнула Эльга. – Тебе было двадцать».

– Вы могли расспросить местных жителей. Биен маленький город. Девушку с такой броской внешностью вам указали бы очень скоро.

– Но вы-то, живя в Биене, никого похожего не встречали, верно, Мориса? Да и к чему это было? Прошло четыре года. Может, она уехала. Или вышла замуж и родила детей, располнела…

Эльга фыркнула.

– Ну хорошо, не располнела. Осталась стройной и прекрасной. Не имеет значения. Что сказал бы еe муж, заявись я на порог с воспоминаниями о нашей романтической встрече?

– То есть вы отказались от неe из благородства? Чтобы не губить репутацию гипотетически замужней дамы? А вы не допускаете мысли, что она до сих пор сидит у окна и ждeт от вас весточки?

– Мориса! Чего вы от меня хотите? – не выдержал ди Ронн.

– О! Не принимайте мои расспросы близко к сердцу. – Эльга взяла его за руку. – Просто я не могу понять, как вы, при вашей настойчивости, даже не попытались найти девушку, которая так вас поразила. Или вас поразили только еe косы? Вы хотя бы помните еe лицо?

Ди Ронн тяжело вздохнул:

– Какая вы всe-таки заноза, Мориса.

Но с удовольствием переплeл свои пальцы с еe.

Так, рука в руке, они и вернулись к машине.

Попетляв среди полей и холмов, ди Ронн отыскал малоезжую дорожку, идущую на подъeм. Когда склон стал слишком крутым, он выгрузил пледы и короб со съестным, взвалил всe это на себя и двинулся в гору, как вьючный осeл. Эльга предложила помощь. Он рассмеялся.

Дорожка привела на вершину увала, и стало ясно, почему сторрианин выбрал это место.

Внизу всe зеленело и цвело. Стада на лугах, крохотные деревушки, разбросанные тут и там, рощи и овраги так и просились на холст живописца. У горизонта хмурил седые брови Онембрийский хребет, с отеческим укором взирая на речку Смаль, дочь-беглянку, рождeнную среди его ледников. Она стремилась в сторону Сётстада, собрав вокруг себя целую свиту притоков – десятки извилистых лент прорезали низину, блестя, как струи амальгамы.

– Красота. – Ди Ронн опустил свою ношу на траву под одиноким платаном. – И уже припекает. Не против, если я сниму куртку? У нас в эту пору только сходит снег, всюду слякоть. А тут настоящее лето.

Он уселся на плед и расстегнул замочки на крышке короба. Эльга раскинула скатерть, чувствуя, что проголодалась. Стараниями эры Матрес у них было всe, что пожелает душа – от утиных ножек и разнообразных бутербродов до чeрного и белого винограда. В специальном отделении нашлись посуда и салфетки. Экономка позаботилась даже о бутылке воды, чтобы помыть руки.

Длинный увал, на котором они расположились, формой напоминал спящего дракона. Слева, от спины к хвосту, местность плавно понижалась, кое-где росли деревья, вдалеке паслись овцы, иногда ветерок доносил бренчание их колокольцев и ворчливое мекание.

Эльга блаженно потянулась, и ди Ронн посетовал, что не догадался захватить с собой фотоаппарат.

– Вы сейчас особенно соблазнительны, Мориса.