Звезды смотрят вниз

– Ты извини меня, Энни… – Он сердито отшвырнул ногой лежавший на дороге камешек. – Я не думал, что тебе это будет так больно, девочка.

Энни промолвила тихо:

– Ничего, Сэмми, ты обо мне не беспокойся. Что же делать! Значит, так надо.

(Как бы Сэмми ни поступил, Энни всегда находила, что так и надо.)

Но ее лицо, тускло белевшее в темноте под деревьями, было печально.

Сэм подбросил ногой камешек:

– Не могу я больше работать в шахте! Честное слово, не могу, Энни. Спускаться туда каждый день с мыслями об отце и Гюи, которые лежат где-то там, внизу, – нет, мне это невмоготу!.. Шахта никогда уже не будет для меня тем, чем была. Никогда, Энни, пока не вытащат оттуда отца и Гюи.

– Я понимаю, Сэмми, – согласилась Энни.

– Видишь ли, мне не то чтобы хочется идти воевать, – продолжал взволнованно Сэм. – Меня мало привлекает вся эта шумиха, трубы, флаги… Но я на это смотрю просто как на выход. Мне надо избавиться от шахты. Пусть что угодно – только не шахта.

– Да, да, Сэмми, – поддержала его Энни. – Я понимаю.

Энни было ясно, что Сэмми, отличный забойщик, любивший свое дело и необходимый в шахте, никогда не ушел бы на войну, если бы не катастрофа в «Нептуне». И печаль, сквозившая в покорности Энни, вызывала в душе Сэма разлад.

– Ах, Энни! – вдруг воскликнул он с чувством. – И надо же было случиться этому несчастью в «Нептуне»! Сегодня, когда я сменился и вынес наверх все мои инструменты, я только об этом и думал все время. А тут еще Дэви. Я здорово расстроен тем, что с ним так поступили. И знаешь, девочка, меня беспокоит его отношение к этому…

Он продолжал с неожиданной горячностью:

– Они не имели права увольнять его из школы. Это Ремедж постарался, он давно точил на нас зубы. Но ведь это позор, Энни!

– Он найдет работу где-нибудь в другом месте, Сэмми.

Но Сэмми покачал головой:

– Он не хочет больше быть учителем, девочка. Он теперь связался с Гарри Нэджентом. Гарри очень отличал его, когда был здесь, и мне думается, что-нибудь из этого да выйдет. – Он вздохнул. – Но я замечаю в Дэви большую перемену.

Энни не отвечала. Она думала о перемене, которая произошла в самом Сэмми.

Они шли по дороге, не разговаривая больше. Было уже почти темно, но когда они проходили мимо «Холма», луна выплыла из-за гряды облаков и облила холодным резким светом дом, квадратный и приземистый, высившийся над дорогой с какой-то вызывающей кичливостью. За широкими белыми воротами, под одним из осенявших их высоких буков, стояли двое – молодой человек в военной форме и девушка без шляпы.

Когда Сэм и Энни дошли до конца Аллеи, Сэм повернулся к Энни:

– Ты видела? Дэн Тисдэйл и Грэйс Баррас.

– Видела, Сэмми.

– Я думаю, Баррасу не понравилось бы, если бы он застал их здесь.

– Да, Сэмми.

– Ох, этот Баррас!.. – Сэмми тряхнул головой и плюнул. – Вышел-таки сухим из воды! Но я на него больше не работник, даже если бы он сам пришел просить меня!

Молчание между ними длилось все время, пока они шли к лавке миссис Скорбящей. Энни крепилась, но мысль, что Сэмми идет на войну, словно парализовала ее. Всякая другая отказалась бы идти в лавку, но Энни угадывала, что Сэмми этого хочется, и поэтому она вошла и мужественно пыталась съесть свой пирожок. Сегодня и Сэмми съел только один и оставил недопитым полстакана лимонаду.

Когда они остановились на углу Кэй-стрит, Сэм сказал, пытаясь улыбнуться своей обычной улыбкой:

– Не горюй, Энни! В конце концов, и от шахты я не много видел добра. Может быть, война даст мне побольше.

– Может быть, – согласилась Энни. У нее вдруг перехватило горло. – Я еще увижу тебя завтра, Сэмми. Непременно увижу до твоего отъезда.

Сэм кивнул головой, все еще улыбаясь вымученной улыбкой, и воскликнул:

– Поцелуй меня, девочка, чтобы я знал, что ты на меня не сердишься!

Энни поцеловала его и отвернулась, боясь, что Сэм увидит слезы у нее на глазах. Опустив голову, она торопливо направилась домой.

Сэмми медленно взбирался наверх, к Террасам. Он говорил себе, что поступает как дурак, оставляя Энни и хороший заработок ради войны, которая его не интересовала. Но он ничего не мог с собой поделать. После того несчастья в шахте с ним что-то произошло, – вот так же, как с Дэвидом. Ему все равно, куда уйти, лишь бы уйти из шахты!

Дома мать, как всегда, ожидала его, сидя у окна на жестком стуле с прямой спинкой; и не успел он войти, как она встала, чтобы принести ему горячего какао.

Она подала ему чашку и, стоя у плиты, на которую только что поставила чайник с кипятком, сложив на груди руки с несколько костлявыми локтями, смотрела на сына хмурыми любящими глазами:

– Отрезать тебе пирога, сынок?

Сэм сидел у стола в позе очень усталого человека; сдвинув шапку на затылок, он поднял глаза на мать.