Звезды смотрят вниз

Артур перешел лужайку, направляясь к дереву. На нем были короткие штаны и тяжелые сапоги шахтера, он сутулил плечи, словно после тяжелой работы. И неудивительно: вот уже больше года он на всех парах двигал дело вперед, сознавая, в каком нервном напряжении находится, но решив не останавливаться, пока не сделает всего, что задумал. И вот наконец реорганизация в «Нептуне» была уже почти закончена: новые ванны в шахте оборудованы, а комбинированные раздевальни-сушилки, спроектированные по новейшему образцу, должны были быть готовы к концу июня; вся площадка перед устьем шахты была уже перестроена, старые вентиляторы выброшены и заменены новейшими воздушными насосами, лебедочные канаты, люки и затворы отремонтированы, копры поставлены на бетонный фундамент и снабжались энергией от новой силовой станции.

«Нептун» трудно было узнать – он утратил прежний запущенный вид, стал щеголеватым, безопасным, и работа шла успешно.

Сколько труда вложено! Сколько денег! Но величие того, что он создал, более чем вознаграждало Артура, оно поддерживало его в часы забот и уныния. Временами он встречал препятствия. Рабочие сомневались в чистоте его намерений: его поведение во время войны вызывало недоверие к нему. Кроме того, по своему темпераменту Артур склонен был к частым приступам беспричинной меланхолии и тогда чувствовал себя одиноким и беспомощным.

Такое именно настроение было сегодня у Артура, поэтому, остановившись подле отца, он заговорил еще мягче и ласковее обычного:

– Папа!

Баррас воззрился на него с нелепо-авторитетным видом:

– Что ты делал?

– Я был все утро внизу в «Глобе», – кротко пояснил Артур, почти довольный, что может поговорить с отцом. – Мы теперь там выбираем уголь.

– В «Глобе»?

– Да, папа, потому что в настоящее время на наш уголь спрос небольшой. Мы сбываем главным образом лучший газовый уголь, по цене пятьдесят пять шиллингов за тонну.

– Пятьдесят пять шиллингов! – На миг проблеск разума мелькнул во взгляде Барраса; он принял обиженный вид, прежний вид оскорбленного достоинства. – Я за этот уголь получал по восьмидесяти шиллингов. Это никуда не годится… никуда не годится. Ты что-то замышляешь… скрываешь что-то от меня.

– Нет, папа. Не забывай, что цены упали. – Он сделал паузу. – Каменный уголь на прошлой неделе подешевел еще на десять шиллингов.

Проблеск разума погас в лице Барраса, но он продолжал подозрительно смотреть на Артура, пока его искалеченный мозг пытался работать. Наконец он промямлил:

– О чем я говорил? – Потом: – Скажи мне… Скажи, что ты делаешь?

Артур вздохнул:

– Я уже тебе объяснял, папа. Я делаю что могу для «Нептуна». Безопасность и производительность идут рука об руку – такова честная политика. Как ты не понимаешь, папа? Если мы будем давать много рабочим, то и они нам будут давать много. Это первое правило логики.

Слова Артура привели Барраса в сильное волнение, руки у него затряслись, – казалось, он сейчас расплачется.

– Ты тратишь много денег. Ты уже истратил слишком много денег.

– Я затратил только то, что следовало затратить много лет тому назад. Ты это, конечно, сам знаешь, папа!

Баррас сделал вид, что не слышит.

– Я сердит на тебя, – захныкал он. – Я сердит на тебя за то, что ты растратил столько денег. Все эти деньги истрачены впустую.

– Пожалуйста, не волнуйся, папа. Пожалуйста! Тебе это опасно!

– Опасно! – Кровь прилила к лицу Барраса. Он заикался. – Что ты хочешь сказать? Ты глуп. Вот подожди, на будущей неделе я вернусь на рудник. Подожди, тогда я тебе докажу!..

– Да, да, папа, – сказал Артур мягко.

В доме прозвенел гонг к завтраку. Артур ушел.

Баррас, дрожа от гнева, подождал, пока Артур не скрылся за входной дверью. Тогда лицо его приняло выражение детского лукавства. Он пошарил под пледом, которым был укрыт, и, взглянув украдкой на тетю Кэрри, вынул записную книжку и записал:

«Для охраны „Нептуна“. Запросить на будущей неделе относительно сумм, истраченных против моей воли. Главное – помнить, что распоряжаюсь всем я. Пока временно отсутствую на руднике, зорко следить за главным вредителем».

Окончив, он с детской радостью просмотрел написанное. Затем сделал тетушке Кэрри знак, чтобы она отвезла его в дом.

VI

В это утро Дэвид проснулся с радостной мыслью, что сегодня увидит Гарри Нэджента. Обычно первой его мыслью при пробуждении была мысль о Дженни – воспоминание о том, что она уехала, разлучена с ним, исчезла неведомо куда.

Но сегодня утром он думал о Гарри. С минуту он лежал, размышляя о своей дружбе с Нэджентом, о тех днях во Франции, когда они, согнувшись в три погибели, носили вдвоем хлопающие на ветру носилки и потом с трудом тащили их назад уже с грузом. Сколько таких безмолвных экскурсий они проделали вместе с Гарри Нэджентом!